Дмитрий Старицкий: Горец. Вверх по течению

И с горючкой проблем у нас не стало.

И с теплой одеждой. Зять нас всех как летчиков одел с головы до ног. В кожу и овчинные куртки. Унты допотопные из собачьего меха времен спасения челюскинцев и те где-то умудрился достать. Вот и сейчас я по лесу рассекаю в рыжем летном кожане и летном же камуфляже, в юфтевых сапогах. Только синяя беретка на голове с китайского рынка.

Вот только где я сейчас нахожусь? Не пойму никак, хотя с ориентированием на местности у меня всегда было неплохо.

После сбора урожая солдаты батальона аэродромного обслуживания нам же что на хуторе надо и строили, да наперебой, чуть не в драку. С нами же интересней, чем на посту скучать, аки караульному псу на периметре аэродрома, да и денег мы им подкидывали за труды. Меньше, чем молдаванам, конечно, но… могли бы вообще ничего не платить, по армейским понятиям. Иной раз мы им и самогонки наливали, когда их начальства вокруг не было. Все равно продукция того свинарника, что они построили, почти полностью уходила на пропитание летного состава. А в ответ нам, кроме денег, совсем задаром полкан отдал все объедки и помои с целого полка – хрюшек кормить, и самосвал ЗИЛ-130 выделили для этих нужд, можно сказать, персонально и безвозмездно. Водитель с этого «зилка» даже на контракт после службы остался… с прицелом на мою младшую племянницу, так сказать, нам в зятья намылился.

Так что у нас на хуторе, считай, если по учебнику, родственная община создалась. Или, если точнее, то колхоз на родственной основе. Одна малая семья – мама, папа, дети – такое хозяйство ни за что не вытянут. Даже той толпой, что у нас на хуторе живет, можно все сделать – сохранить, посадить, обработать… Легко! Но вот собрать полностью урожай в одиночку даже у больших колхозов не получалось. Даже в хваленой Америке, где семейная ферма по площади равна нашему среднему колхозу, урожай убирают мексиканцы-нелегалы, которые кочуют там круглый год с юга на север и обратно. А иначе никак. Не зря на Руси сбор урожая всегда страдой называли. От слова «страдать».

После киндерсюрпризовского дефолта на заначенных под матрасом баксах родаки мои нехило приподнялись и техникой хорошей обзавелись по дешевке. Ее чуть ли не даром тогда отдавали, только за доллары. А что? Экономия – это, считай, чистая прибыль. Грех было не воспользоваться ситуацией.

А полк нам еще и землицы своей прирезал, которой его немерено оделило государство. Задаром – лишь бы картошки да капусты им от нас на весь год хватало. Платили-то вертолетчики нам за овощ по расценкам Минобороны… Но и КамАз нам, и пару уазиков – «головастик» и «буханку», у себя списанные, продали они нам за рубли по тем же расценкам, додефолтным. Если вдумчиво посчитать все ништяки, что нам же в неофициальный зачет от летунов шли, даже не учитывая почти дармовой труд солдат на сборе урожая, то и цены московского рынка вам покажутся смешными. Такой вот симбиоз образовался между нами и вертолетчиками. Смычка неба и земли. И все довольны, что характерно.

В общем, как вырос я, как закончил школу с теми же полковыми офицерскими детишками, так меня папаня в сельхозакадемию и наладил. Чтоб, значит, по науке нам дальше хозяйствовать, а не просто как бог на душу положит. Даже платить за мое образование он был готов. Но я напрягся и поступил на бюджет, понимал уже, что лишних денег в семье не было, хотя деревенские совки и считали нас богачами и «ксплататорами». Ну, это понятно, у кого совсем ничего нет, тому и железный рубль – капитал.

Зеленую революцию готовил отец в одном отдельном хозяйстве. Даже страусов завел. Мы с ним за этими страусами, которые к нашим холодам уже привычные, в Финляндию зимой катались.

Выгодное это дело оказалось – страусы. Намного выгодней курятины по деньгам, и, что очень важно, ухода за этой экзотической птицей оказалось меньше. Мясо страусовое сортовое охотно брали московские рестораны (а несортовое мы сами с удовольствием трескали). За шкурами страусов и перьями красивыми очередь стояла из жаждущих – начиная от мелких производителей дорогой гламурной галантереи до «Мосфильма».

Так что через год кур у нас осталось всего полтора десятка несушек – только на яйца, самим прокормиться. От такой дури, как покупной майонез, мы уже давно отказались – сами делаем. Как и кетчуп с аджикой.

И тут на тебе – «я очутился в сумрачном лесу»… Крутился я, крутился вокруг того места, где оказался, несколько часов. Всякие «сезам, отворись!» и «трах-тиби-дох!» кричал. Молился всем богам, сыпал проклятиями, уговаривал незнамо кого – все без толку. Ничего не помогло. Обратно в Подмосковье я не материализовался. А время шло. К тому же обстановка этого дикого леса несколько излишне давила на психику, которая призывала как можно быстрее покинуть сие неприятное место.