Михаил Кельмович: Отряд Аз

От автора

В декабре 2005 года перед рождеством я заехал к приятелю – он жил в городке Куопио, Северного Саво, в восточной Финляндии. Городок ничем не примечателен. Ну, не финским же краеведческим музеем и озерами, право. Но рядом с ним на горе, поросшей таежным лесом, проложены отличные горнолыжные и беговые трассы, а на вершине построен трамплин.

Стояли крепкие морозы, мы целые дни проводили на горе. Пьянил кристально чистый воздух. Звенели нарезанные лыжни. Заснеженные ели упирались в небо, как взлетающие баллистические ракеты…

Приятель, у которого я остановился, жил на островке Реке, соединенном с остальным городом дамбой. На острове были только коттеджи, и весь он походил на рождественскую европейскую открытку: с домиками среди сугробов, украшенными елками и огоньками свечей на улицах. По вечерам почти молча мы выпивали по рюмке коньяка у камина.

Как ни было хорошо, через три дня мне надо было отправляться в Хельсинки. Там собиралась большая компания на праздник. Выехал под вечер, но возле центральной площади, напротив рынка, увидел сиявшую желтым витрину кафе, и вдруг захотелось тепла и кофейного аромата.

Я выскочил из машины без пальто и помчался к входу под вывеской. В дверях почти столкнулся с молодым человеком. Он пропустил меня внутрь. Мы уже совсем было разминулись, но, обернувшись, доброжелательно друг другу улыбнулись. С близкого расстояния он напоминал популярного голливудского актера. Мгновением позже наши взгляды встретились, и показалось, что черная пустота его зрачков прожгла дыру в моем сознании или, точнее, во времени. Еще через секунду этого было почти не вспомнить. Осталось только ощущение некоторой странности.

Я сосредоточился на этом ощущении. Странные мелочи несут в себе глубокое содержание, и ими не следует пренебрегать писателю, суть ремесла которого – наблюдательность. Прежде всего, открытая юношеская улыбка человека в дверях контрастировала с его взглядом. Попытался назвать взгляд: тревожный? пустой? И показалось, что на долю секунды потерял ориентировку в пространстве. Следующее, что стало понятно почти сразу: мы должны были столкнуться с ним наверняка, но этого не произошло. Каким-то неестественным образом мы разминулись. И если пытаться представить, как это могло быть, получалось, что причиной тому либо нарушение сил гравитации, либо невероятная скорость реакций этого человека. Я выглянул на улицу. Незнакомца уже не было. Ну что ж…

Кофейня показалась слишком затейливой для финской глубинки. Небольшая комната со старинными креслами. Все три столика заняты. Буфет из резного дуба с медной и глиняной посудой, фото начала прошлого века в рамках, зеркала, довоенные игрушки, птичьи клетки и веера на стенах, бронзовые люстры с оранжевым абажурами. Напротив входа румяный усатый хозяин за стойкой и витрина с невесомыми яблочными штруделями в сахарной пудре. Елка в цветных огоньках.

У кафе был второй этаж – антресоли, и там еще два маленьких стола. Один из них был свободен. Я поторопился занять его, и оказался, как бы на балконе над всем кафе. Убрать официант еще не успел. На скатерти стояла недопитая чашка кофе, и рядом с ней лежал блокнот, открытый будто нарочно. Захотелось заглянуть в него. Несколько фраз на русском языке занимали половину первой страницы. Я прочел их и сразу же подумал, что это блокнот того человека, с которым чуть не столкнулся в дверях. Текст заинтриговал меня еще больше, чем сам незнакомец.

Первая страница дневника

23.12.2005 года.

Меня зовут Тин. Часто удивляются, говорят – странное имя. Ничего странного. Это сокращенное от «Константин». Так называли меня друзья в Германии.

Я решил вести дневник, и начинаю его сегодня, 23 декабря 2005 года, накануне рождества, в маленьком финском городке Коупио. Сижу в холле отеля «Скандик», за столиком у стеклянной стены. За стеклом ясное морозное утро, заснеженное озеро, контур старой мельницы на островке, ели в пушистых снежных шапках, отливающих голубизной.