Марьяна Сурикова - За краем небес

— Не тужи, дочь. Знамо ли дело, какие у него хлопоты могли появиться. Батюшка вернулся! Радость такая! Может и не до свиданий сейчас.

— Может и не до свиданий, — опустила я голову. — А раненый то как?

— Жар у него поднялся. Теперь отпаивать да обтирать.

— Матушка, я этим займусь, а тебе отдохнуть надо.

— Одна не управишься, тут только и успеваю тряпку мочить, вся влага с кожи вмиг испаряется. Вместе будем ухаживать. Боюсь, до утра провозиться придется, а там уж либо выходим либо мужиков звать и яму в лесу выкапывать.

Принялись мы с матушкой за работу. Рук не покладая трудились, ни на минуту отдохнуть не присели. Далеко за полночь дядька заглянул, на руках его Басютка криком кричал. Дядька на нас потных поглядел, на раненого, что в жару метался, взгляд кинул, бутылки из под настойки внимательно так оглядел, да только языком поцокал.

— Юляша, — обратился он к матери, — ты покорми уж его, а то весь криком изошелся.

Матушка тряпку с отваром мне в руки сунула. Сама со стула поднялась и даже зашатало ее, я только руку вытянуть успела, придержать.

— Обтирай и пои его, Мираня. Работу не прекращай и не усни ненароком. Поняла меня? Не усни ни в коем случае! Я пойду обмоюсь и братика твоего покормлю, вернусь вскоре.

Я только кивнула и осталась одна в полутемной клети со стонущим раненым. Мужчина метался на своей лежанке и даже умудрился сбросить миску с водой прямо мне на колени, облив платье. Снова пришлось воды наливать, да обтирать его дальше. Отвар заливать одной было тяжелее. Больно сильный был раненый воин, отбивался все от кого-то, я только от громадных кулаков уворачиваться успевала. Пришлось воина оседлать, да руки его к постели ногами притиснуть, а потом локтем голову прижать посильнее да заливать горький напиток в рот. Воин меня с себя через минуту скинул, а потом опять в беспамятство провалился. Я только дух перевела, поднимаясь с земляного пола. Слава святым небесам, сознания снова лишился. Еще и прибить мог на месте, силы у него немеряно. А в бессознательное тело проще эту гадость залить.

Я работала до самого рассвета, как матушка велела, рук не покладая. Только сама она не вернулась. Не иначе уснула, пока сынишку кормила, а дядька будить и не стал. Он ведь такой — за мать кого угодно на части разорвет, в обиду никому не даст. А сейчас и рад радешенек, наверное, что она уснула от усталости, а не утомляет себя непосильной работой, спасая жизнь незнакомцу пришлому, в лесу найденному. Отойти от своего подопечного я не могла, а потому все продолжала и продолжала трудиться, а сквозь тонкие деревянные стены слышно было, как запели первые петухи. Руки ныли, плечи и спину ломило, ноги болели. Раненый уже не метался, а неподвижно лежал на спине, только дышал натужно через силу. Мочи уже не было его переворачивать — упираться из последних сил приходилось, тяжеленный он был.

Я присела на стул у кровати, потерла ладонями лицо. Глаза сами собой закрывались. Сейчас только прикрою на секунду, чтобы резь унять, а потом опять за работу.

— Мира! — резкий окрик вырвал меня из беспокойного сна. — Дочь, ты уснула!

— Матушка! — я подскочила со стула да на ногах не удержалась и свалилась на пол.

— Что же это такое?! Один не разбудил нарочно, другая уснула, а человеку жизнь спасти можно было!

Матушка кинулась к раненому, наклонилась, положила руку на грудь и замерла, прислушиваясь. Я на своем полу пошевелиться боялась. Так стыдно было, так совестно и еще страшно! Я услышала протяжный выдох, мама устало опустилась на стул, плечи сгорбились.

— Слава небесам! Удержали.

— Жи… живой?

Матушка кивнула.

— Я… я его не убила.

— Не убила, Мира, спасла. Кризис миновал уж, ты его вытянуть успела, теперь ему хороший уход понадобится, а дальше пойдет на поправку.

Я разревелась во весь голос, а матушка только устало на меня посмотрела.

— Спать иди, Мираня. Я пока посижу пару часиков, а ты потом меня сменишь.

Я кивнула, слезы по лицу размазала, кулаки о платье обтерла и пошла в дом.

Весь день на мне забота о раненом была, у матушки и по хозяйству дел хватало. К вечеру только мне позволили из дому выйти, солнышко уже клонилось к закату. Я сходила к березе, проверила, не оставил ли Лик послания какого, но ничего не нашла. Собралась тогда с духом и пошла домой к нему. Уж лучше узнать, что у него приключилось, чем гадать тут, да самой себе сердце трепать. Подошла я к знакомой калитке, а за забором сестренка Лика с собакой во дворе возилась.