Павел Корнев: Безликий [Ознакомит.фрагмент]

- Пьетро! Тебе под силу стать самим совершенством, прекрасным как античный Аполлон, к чему эти шрамы?

Я лишь неопределённо хмыкнул в ответ. Как обычному человеку не дано избавиться от пупка, так и ожоги в той или иной форме проявлялись в каждом из моих обличий. Они словно связывали меня с давно позабытой прошлой жизнью, но говорить об этом не хотелось.

Когда с подстрижкой было покончено, я поднялся на ноги и произнёс, намеренно выделяя интонацией грассирующую "р":

- Благодарю, мадам!

Софи сложила опасную бритву, которой подбривала мне шею, убрала её на стол и от души рассмеялась.

- Пьетро, ты бесподобен!

- Жан-Пьер, - напомнил я. - Не забывай, кузина, меня зовут Жан-Пьер.

- До встречи, кузен.

Кузина поцеловала меня в щёку и покинула мансарду, оставив после себя лёгкий аромат духов и куда более явственное предчувствие грядущих неприятностей. И если запах туалетной воды сгинул, стоило лишь спалить в камине бумажные листы с набросками, то дурные мысли никуда не делись. Не было ни малейших сомнений, что визит сыщиков в клуб отнюдь не случайность, а лишь первый ход в игре, правила которой нам никто не удосужился объяснить.

Впрочем, так или иначе, любая игра неизменно сводится к банальному "убей или умри". Третьего не дано. Не в этой жизни.

1

Новый Вавилон - город тысячи обличий. Он одинаково легко способен восхитить или ужаснуть, но едва ли хоть кто-то останется равнодушным при виде забранной в гранит набережной Ярдена, величественных дворцов и широких проспектов, древних амфитеатров и самой протяжённой в мире подземки. А ещё - раскалённых фабричных цехов, зловонных трущоб, смертельно-опасных притонов, роскошных публичных домов и убогих опиумных курилен.

Столица Второй Империи одинаково легко притягивала к себе безграмотных мигрантов и выпускников престижных университетов, известных мошенников и непризнанных гениев, целеустремлённых карьеристов и скучающих рантье.

Я любил этот город, хоть уже и не помнил за что.

Отчасти, наверное, за то, что Новый Вавилон напоминал меня самого. Он не мог существовать и всё же существовал.

Без малого две тысячи лет назад падшие вырвали северную часть Аравийского тогда ещё полуострова и, как малолетние проказники насыпают в лужу пригоршню песка, зашвырнули её в Атлантический океан. Так возникла Атлантида, а на ней появился Новый Вавилон. Отсюда падшие правили миром и здесь же нашли свой конец. Но даже сгинув, умудрились отравить свергнувших их бунтовщиков.

Своей кровью, своей силой.

Проклятие падших наделило некоторых людей сверхъестественными талантами, и пусть мои глаза не были бесцветно-серыми, я всё же являлся одним из сиятельных. Силой разума я умел перекраивать собственное тело. Превосходное умение! Главное только однажды не позабыть, как выглядит собственное лицо.

Стоя у открытого окна, я вытирал влажные волосы полотенцем и смотрел на терявшиеся в туманной дымке башни старого города. Первый день осени выдался тёплым и погожим, но ясное небо в Новом Вавилоне было явлением столь же редким, как и дождь в пустыне. Изо дня в день, из года в год смог затягивал всё кругом своей отравленной серой пеленой.

Мыться пришлось холодной водой и кожа покрылась мурашками, я поскорее кинул полотенце на стул и начал одеваться. В трусах и белой сорочке отошёл к зеркалу, посмотрел на себя со стороны и благосклонно кивнул. Размер оказался подобран просто идеально; рукава были нужной длины, в плечах не жало, нигде ничего не висело и не топорщилось. Носки и серые брюки с подтяжками тоже никаких неожиданностей не преподнесли, а вот прочные ботинки показались узковатыми, пришлось слегка изменить форму стопы.

Ерунда - но в глазах так и потемнело. И дальше будет только хуже: чем сильнее вживусь в это тело, тем меньшей властью стану над ним обладать. Через месяц не получится даже убрать родинку или бородавку.

Начесав левый пробор, я взял со стола жестяную банку с помадой для волос и тщательно зафиксировал укладку. Погляделся на своё отражение, одобрительно хмыкнул и снял с вешалки серый двубортный пиджак в узкую вертикальную полоску, которая была лишь немногим светлее основного фона. Тот сел так хорошо, будто его шили по моим меркам.

Но не по моим - вовсе нет. Как и ботинки, Софи купила его уже поношенным; одежда Жан-Пьера не должна была казаться слишком новой.

Повязав вызывающе-яркий шейный платок, я переложил деньги в новое портмоне, а все оставшиеся после Пьетро Моретти пожитки собрал в холщовый мешок. Затем нацепил кепку, серую под стать костюму, запер за собой дверь и по узкой тёмной лестнице спустился на первый этаж.