Павел Корнев - Безликий [Ознакомит.фрагмент]

Выхватив из саквояжа скальпель, я отступил к стене, но тревога оказалась напрасной: это пришла Софи. Она смерила меня внимательным взглядом и улыбнулась.

- Да ты теперь просто красавчик, Пьетро!

Я кинул скальпель в саквояж, на миг замер, искажая голосовые связки, и спросил своим новым голосом:

- Пьетро? С чего ты взяла?

Софи рассмеялась волнующим грудным смехом.

- О, тебе меня не обмануть, даже не надейся. Узнаю в любом обличье, так и знай.

Она не шутила, и эта уверенность меня откровенно обескуражила.

- Я что-то упускаю? Скажи! Это важно!

Госпожа Робер указала пальцем чуть ниже живота.

- Твоё мужское достоинство, Пьетро. Всякий раз оно остаётся... неизменным.

Я фыркнул.

- Откуда такая категоричность? Объективности ради тебе стоит познакомиться с ним поближе!

Софи покачала головой.

- Не стоит всё усложнять, Пьетро. Нас слишком многое связывает, чтобы впутывать в отношения ещё и постель.

Я лишь кивнул, и тогда хозяйка клуба вытащила из ридикюля и протянула мне не слишком новый на вид, если не сказать - изрядно потрёпанный, паспорт. Я раскрыл картонную карточку, прочитал:

- Жан-Пьер Симон. - И удивлённо хмыкнул. - Не Робер?

- Ты не родной брат, только кузен.

Согласно отметкам пограничной службы Жан-Пьер Симон прибыл на остров два месяца назад и больше Атлантиду не покидал, а внесённое в соответствующие графы описание внешности законного владельца паспорта подходило к моему нынешнему облику наилучшим образом.

- С этим Жан-Пьером проблем не будет? - поинтересовался я на всякий случай. - Не всплывёт в самый неподходящий момент?

- Нет, он отбыл в Новый Свет по фальшивым документам.

- Неприятности с законом?

- Карточные долги.

Я положил паспорт на стол и передвинул к зеркалу один из стульев.

- Подстрижёшь? Эти патлы портят мне весь образ!

Софи пригляделась к развешанным на стенах листам с набросками и кивнула.

- Сделаю, - пообещала она, стянула с рук кружевные перчатки и достала из саквояжа ножницы и расчёску.

Я уселся на стул и спросил:

- Как всё прошло с полицией? Твои высокопоставленные знакомые замолвили за тебя словечко?

Хозяйка клуба поморщилась.

- Учитывая обстоятельства, всем показалось разумным не предавать дело широкой огласке. Убитый со спущенными штанами сыщик - не лучшая реклама для Ньютон-Маркта. Если история просочится в прессу, полетят головы.

- Надеюсь, я не слишком сильно приложил детектива-констебля? Он уже дал показания?

Софи перестала щёлкать ножницами, заставила меня повернуть голову и лишь после этого ответила:

- Детектив-констебль очнулся и уверенно опознал в напавшем на него человеке Пьетро Моретти, художника клуба "Сирена".

- Как он объясняет свой визит в клуб?

- Никак. Уверяет, что сержант просто велел караулить в коридоре.

- Он не мог не слышать твоих криков!

- Не вертись! - одёрнула меня Софи.

Я не послушался и задал новый вопрос:

- Уже известно, как они попали внутрь?

- Якобы дверь была не была заперта.

- А сторож?

- Его убивать не собирались. Это вышло случайно, когда он попытался выставить их на улицу. Всё списали на оказание сопротивления полицейским при исполнении служебных обязанностей. Расследования не будет.

- Чушь! - зло выругался я. - Что говорит их инспектор?

- Прекрати! - потребовала госпожа Робер. - Не стоит ворошить это дело! Этим и без нас есть кому заняться!

Я покривил уголок рта и перечить не стал. Заставил себя расслабиться и начал любоваться отражением подстригавшей меня женщины. Софи перехватила взгляд и заметила:

- Ты не кажешься особо расстроенным. Надоело возиться с красками?

- Вовсе нет.

Рисовать мне нравилось. Я немало преуспел в этом ремесле, пусть стать известным живописцем рассчитывать и не светило даже при самой большой удаче. Для этого мне не хватало самой малости - вдохновения. Я мог подражать великим и копировать их стиль, но не более того.

- Что же тогда? - заинтересовалась Софи.

- Узнал о себе кое-что новое.

- В самом деле?

- Оказывается, я неплохо стреляю.

Госпожа Робер передёрнула плечами, словно отгоняя неприятное воспоминание, и начала выстригать затылок. Кожа там оказалась заметно светлее загорелой шеи, и это добавляло моему образу дополнительной убедительности, раз уж Жан-Пьер прибыл в столицу из колониальной Африки лишь пару месяцев назад.

Размеренно щёлкали ножницы, состриженные волосы падали на пол и щекотали кожу. Когда на затылке открылась отметина старого ожога, Софи не выдержала и вздохнула.