Свернув скафандр, Дарт протянул его вместе со шлемом ближайшему из стражей; тот, принимая груз, почтительно склонился. Мягкие ладони Нерис гладили его волосы – словно птица касалась крыльями.
– Не было там ни единого роо… ни рами, ни других… Эта пещера – не хранилище, что-то иное.
– А что? – Птоз выпучил глаза.
– Не знаю. Может, какая-то тварь там жила, да сгорела, когда ударили молнии. На стенках – слизь… – Сняв обруч визора, Дарт сунул его Джебу. – Ты самый легкий – полезай, взгляни. Света там хватает, обойдешься без факелов.
– И полезу, фря! – Щуплый маргар напялил обруч. – Ежели без дождиков и бичей, так почему не слазить?
– Бхо, – прохрипел Глинт. – Бхо там остался. Этот, шестилапый… – Он не тронет. Спит!
Голема Дарт оставил в нише, перед таинственной завесой. По габаритам выемка вполне подходила, будто сделали ее как раз на тот случай, чтобы украсить шестилапым изваянием. Инструкции помощнику были даны такие: не беспокоить посетителей, но к нише никого не подпускать.
Нерис молчала, а Ренхо все еще морщился и с унылым видом дергал головой в оперенном шлеме-раковине.
– Вот и закончилось балата… Пусто! Ничего! А мы сотню без малого воинов положили… – Хорошо хоть, не пять тысяч, – отозвался Дарт, вспомнив о несчастных даннитах, и, повернувшись к Джебу, придержал его за ремень. – Ты погоди спускаться, братец. Сейчас поищем тебе компаньона.
Он зашагал к тьяни, невозмутимо следившим за суматохой. Может быть, она представлялась им непонятной; может быть, они погрузились в дремоту, в подобие полусна – пару крайних глаз затягивали беловатые веки, средний был прищурен, тело наклонено вперед, а ноги подогнуты так, словно их перебили, и не в одном месте. Казалось, тьяни не нуждаются ни в еде, ни в питье и могут сохранять свою невероятную позу как минимум сутки, а то и целый месяц.
Дарт опустился на землю перед Шепчущим. Торс вождя тьяни был выпрямлен, и три темных глаза широко раскрыты. Глаза – не такие, как у людей, без радужины и зрачков, не овального, а щелевидного разреза.
– Я побывал внизу, – произнес Дарт на фунги, тщательно выговаривая слова. – Там нет ни зерен, ни ловушек. Только две пещеры друг над другом: верхняя – маленькая и круглая, как погребальный орех, а нижняя так велика, что не хватит веревок, чтоб опуститься на дно. Но у меня есть пластинка, которая делает далекое близким, и я осмотрел большую пещеру. В ней ничего нет.
Лицо Шепчущего осталось равнодушным, безгубый рот был плотно сомкнут. Мнилось, что эта новость его не обрадовала, но и не огорчила.
Дарт всмотрелся в его глаза, затопленные от края до края мраком.
– Мне очень жаль, старейший среди старейших. Если бы я мог, то отыскал бы зерно бхо-радости для тьяни, а шира б его пробудила. Но в этой пещере одна пустота.
Снова ни звука в ответ – если не считать, что все тьяни одновременно выпрямились и сидели теперь с распахнутыми глазами. Дарт мог поклясться, что старый вождь не подавал им никакого сигнала; видимо, это была инстинктивная реакция внимания.
– Я хочу, чтобы один из твоих молодых родичей спустился в колодец вместе с моим помощником, вон с тем маленьким маргаром, – он показал рукой на Джеба. – В подземелье нет опасности. Пусть спустится, посмотрит и расскажет тебе, что увидел.
Странные белесые веки Шепчущего медленно сомкнулись и разошлись.
– Зачем?
– Что – зачем?
– Ты, Убивающий Длинным Ножом, сказал, что внизу – одна пустота. Зачем спускаться?
– Для проверки. Будешь знать, что я тебе не лгу. Ты ведь сам говорил, что рами способны вас обмануть.
– Синее время… – Шепчущий совсем человеческим жестом провел по лицу ладонью и повторил: – Синее время. Забываешь слова, которые знал, потом вспоминаешь… Тьяни говорят, что видят, рами – что хотят, и называют это обманом. Теперь я вспомнил. Я не думаю, что ты обманываешь, но мой клан и другие кланы скажут: увиденное рами – ложь, увиденное Шепчущим Дождем – правда. Я пойду сам.
Быстрым, почти неуловимым движением он поднялся на ноги и что-то произнес, не повернув головы к своему эскорту. Глаза тьяни вновь затянулись молочной пеленой.
Дарт тоже вскочил.
– Нужно висеть на веревке, пока тебя и моего помощника не спустят в первый колодец, а затем – во второй. И нужно висеть, пока не поднимут… Ты сам сказал: твое время – синее. Тут десять твоих родичей, все – молодые. Пошли одного из них.
Средний глаз Шепчущего уставился на Дарта, длинные руки переплелись немыслимым узлом – видимо, это был жест отрицания.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу