Нерис, стиснув его запястье, повернула к кострам и разбитому под навесом шатру, но Дарт обхватил ее плечи и, прижавшись щекой к ее щеке, заставил ширу остановиться. Обнявшись, они замерли под деревом, не видимые никому в теплом и влажном сумраке; шелестел дождь, корявые ветви тянулись над ними, а одна, то ли сломленная, то ли надрубленная топором, поскрипывала протяжно и жалобно.
– Я тебя не забуду, маленькая шира, – шепнул Дарт. – Клянусь Христовыми ранами, не позабуду! Та женщина… та, к которой я хочу вернуться… она волшебница… Она умеет видеть мои воспоминания… совсем как ты… не только видеть, но может оживить их, принять твой облик, напомнить о тебе… и примет, едва я о том подумаю… это ей совсем не трудно, поверь…
Он шептал и шептал, забыв в мгновение надвигавшейся разлуки, что память о Нерис сохранится лишь на мнемонических лентах – ведь все, что он видел, слышал и пережил здесь, принадлежало не ему, а Ищущим. Все забудется под ментоскопом, исчезнет в разинутой жадной пасти, уйдет в погашение долгов: и эти беззвездные небеса, и барабанящий по листьям дождь, и теплый влажный ветер, и губы прильнувшей к нему женщины…
Но сейчас он об этом не думал.
– И еще… я хочу, чтоб ты знала… там, внизу, в подземелье, что-то есть… что-то необъяснимое, непонятное… не зерна бхо, другое…
Он почувствовал, как Нерис напряглась в его объятиях.
– Во имя Предвечного! Не зерна? Но что же еще там может быть?
– Селектирующий фильтр. – Дарт произнес это на анхабском и тут же поправился: – Стена. Завеса, похожая на каменную стену, – в нише, в верхней пещере. Только живое может ее преодолеть, понимаешь? Нельзя пройти ее в одежде, с оружием или с палкой в руках… И за ней что-то есть… какая-то обширная полость… пустота…
Глаза Нерис изумленно расширились, блеснули в полумраке. Откинув голову, она поглядела Дарту в лицо, коснулась тонкими пальцами губ, промолвила:
– Ты… ты видел эту полость?
– Нет. Я только вытянул руку… И мне показалось, будто я стою у дерева туи и вспоминаю, но не о том, что мне хотелось бы. Нет, не так, мон дьен! Может быть, именно это я и хотел вспомнить… Не знаю. Не уверен.
– Случается, Элейхо посылает видения наяву. Да, случается… – с задумчивым видом протянула Нерис. – Мать рассказывала мне… Впрочем, неважно! – Встряхнув мокрыми волосами, она погладила Дарта по щеке. – Как ты думаешь, что там? В этой полости, за стеной, что пропускает только живое?
– Наверное, там шахта. Глубокий колодец, ведущий к изнанке вашего мира… Или к чему-то другому, что находится в недрах, под скалами и землей. Я…
Он смолк, но Нерис тут же подхватила:
– Ты хочешь это узнать?
– Я должен узнать. Когда мы встретились, ты назвала меня маргаром, и это правильно. Я – маргар, только ищу не волшебные зерна, а позабытые тайны. Ищу для тех, кто даровал мне вторую жизнь, для своих владык, существ могучих и беспомощных.
– Беспомощные и могучие… Разве так бывает?
– Бывает, маленькая шира. Они могучи, ибо в их руках знание, и они беспомощны, ибо не могут его использовать. Им нужны другие люди, из разных миров, чтобы летать к далеким солнцам и искать. Такие, как я. Маргары, солдаты удачи.
– Ты думаешь, здесь тебе повезло?
– Еще не знаю. Может быть. Проверю.
Он говорил отрывисто и глухо, потом, вспомнив о Големе, произнес:
– К завесе нельзя подойти, пока ее охраняет мой бхо. Но если ты когда-нибудь захочешь… если решишь, что это нужно знать… Словом, я прикажу ему, чтоб он тебя пропустил.
Но Нерис покачала головой.
– Нет. Если там, за стеной, что-то важное, Предвечный скажет мне об этом. Мне или другой шире, из не рожденного пока что мной потомства… Дарует вещий сон и повелит: идите, время ваше наступило! И мы пойдем. Но не сейчас… Сейчас он посылает мне совсем другие сны.
Она потянула Дарта к шатру, кострам и людям, но вдруг замерла и прошептала, щекоча ему ухо теплым дыханием:
– Та женщина… та, к которой ты хочешь вернуться… она из твоих владык? Из тех, могучих и беспомощных?
Дарт ответил утвердительным кивком.
– И она такая же, как ты? Сердце – здесь, – ладонь Нерис легла на левую грудь, – и Элейхо позволит тебе одарить ее жизнью?
Он молчал, вспоминая Галерею Слез, лицо Констанции, ее улыбку и слова; потом усмехнулся и негромко произнес:
– Она сказала: все, что ей нужно, – согреться на солнце и чтобы я был рядом… Может быть, это означает – подари мне жизнь? Я не знаю, но я надеюсь…
* * *
Как всегда, он проснулся задолго до красного времени и лежал, всматриваясь в туго натянутую ткань шатра, слушая дыхание Нерис, сонное попискивание Броката и редкий стук срывавшихся с деревьев капель. Мягкий свет лишайника озарял палатку, и смутные тени ветвей, будто танцуя, скользили по куполу, то сливаясь в большие причудливые пятна, то распадаясь на пучки корявых щупальцев. Этот беззвучный балет подчинялся всхлипам и порывам ветра.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу