Владислав Выставной: Кремль 2222. Охотный ряд

Перепонка лопнула. Незнакомец вышел из стены и сходу направился к одному из стендов с уродцами. В руках он держал стеклянный сосуд, в котором извивалось чо-то розовое и бесформенное – похоже, очередной экспонат этого адского музея. Поставив сосуд на свободное место, он принялся подключать к нему провода и шланги. Вошедший был так увлечен своим делом, что даже не заметил стоявших в стороне чужаков. Так что у тех было время рассмотреть обитателя этого уровня.

Только на первый взгляд лаб (а по всему получалось, что это лаб и есть) походил на обыкновенного человека. При ближайшем рассмотрении становилась заметной гипертрофированно вытянутая к затылку, непропорционально увеличенная голова, искаженные черты лица и огромные глаза без белков. Маленький рот без губ и бесформенный провал вместо носа производили отталкивающее впечатление. И все это – на тощем, почти тщедушном теле с тонкими конечностями. Книжник вдруг вспомнил, где видел подобный облик: в какой-то книге так изображали инопланетян, якобы посещавших Землю. И если историю с пришельцами в свое время разоблачили и высмеяли, то теперь жутковатый «пришелец» стоял прямо перед ними. Впрочем, теперь уже никого не удивишь странным обликом – теперь самые причудливые человеческие мутации встречаются сплошь и рядом. Таковы уж последствия воздействия радиации и Полей Смерти. Впрочем, что-то подсказывает, что в данном случае подобные изменения не случайны. Ведь обитатели этих мест сами занимались искусственным искажением природы.

Зигфрид сделал Книжнику безмолвный знак. Семинарист кивнул и вышел из-за ряда высоких сосудов и медленно двинулся в сторону лаба, продолжавшего увлеченно возиться со своим консервированным монстром. Лишь когда Книжник приблизился к незнакомцу шагов на десять, тот вздрогнул и уставился на него ничего не выражавшим неподвижным взглядом. Улыбнувшись во весь рот, Книжник приветливо помахал рукой:

– Здрасьте! Как дела? Работа спорится? Есть какие-то жалобы, пожелания?

От этой ахинеи от невесть откуда взявшегося вооруженного оборванца лаб немного оторопел, занервничал. Почувствовав неладное, рванулся, было, в сторону, но со спины уже бесшумно подоспел Зигфрид. Схватил уродца поперёк туловища и закрыл тому рот ладонью.

– Не рыпайся, хуже будет, – посоветовал вест.

Лаб дернулся, но скорее рефлекторно, нежели всерьёз пытаясь вырваться. Зигфрид освободил пленнику рот.

– Кто вы? Чего вам нужно? – странным свистящим голосом спросил лаб.

– Как бы тебе сказать, – Зигфрид изобразил задумчивость. – Мы – твоя совесть.

– Что?!

– Забыл, что это такое? Твоя совесть – вроде мутанта из этих банок, такая же мутная и отвратительная. Может, ты и думал от неё избавиться с помощью этих склянок – но от судьбы не убежишь. Короче, где тут у вас химичат?

– Я не понимаю…

– Я думал, вы, учёные, более понятливые. Ник, объясни.

Книжник подошёл ближе. Лаб таращился на него, казалось, ничего не выражавшими глазами. Но семинарист вдруг ощутил исходившую от него волну страха.

«Телепат», – понял Книжник. Значит, нужно держать сознание на замке.

– Где у вас химические лаборатории? – спросил Книжник. – Где производится вещество, снимающее подавление воли?

– О чем ты говоришь? Это не имеет смысла.

– Чем вы снабжает мутаботов, чтобы оградить от них сознание Чёрной Королевы?

– И снова повторю: я не знаю, о чем ты.

Границей сознания, чувствительной к чужому ментальному полю, семинарист ощутил ложь. Этот гад все прекрасно понял.

– Мы теряем время, – вступил Крэйг. Встал рядом с Книжником и заглянул в глаза лабу. – Я боевой термит. Меня обучали ведению форсированного допроса. Знаешь, что такое настоящая пытка?

Он вдруг выбросил вперед руку и схватил лаба за горло. Тот захрипел и конвульсивно задергался.

– Смотри, не перестарайся, – сказал Зигфрид. – Нам он живым нужен.

Вряд ли ещё такая удача подвернется.

– Так будешь говорить? – прошипел Крэйг, чуть ослабляя хватку.

– Она все равно ничего не позволит сделать, – ровно сказал лаб.

– И все же, отведи нас в лабораторию, – дрогнувшим голосом сказал Книжник.

– Хорошо, – тем же тоном сказал лаб. – Идите за мной.

Лаб снова дернулся, и на этот раз воин выпустил его. Только добавил:

– Решишь шутить со мной – убью.

Лаб никак не отреагировал на угрозу. Похоже, он вообще был не особо эмоционален, хоть и имел чувство самосохранения. Он просто направился вдоль стеллажей, потирая придавленную шею, прямиком к стене, противоположность той, из которой вышел. Книжник понял, что сейчас произойдёт, и бросился следом, крикнув: