Василий Московский - Цена мечты [СИ]

- Тебе это знакомо, не так ли? - прозвучал чей-то голос. Нежный, тихий, такой, который мог бы принадлежать очень молодой и очень красивой девушке.

- Кто ты? - спокойно спросил Фамулус, - Именем Господа, Создателя Земли и Неба, всех видимых и невидимых, назовись!

- Скоро ты сам всё увидишь и узнаешь.

Снова мгла.

Снова контратака имперских войск. И, перекрывающий рёв и грохот битвы боевой гимн Экклесии:

Gloriam! Imperator Gloriam!

Rex Maximus! Spiritus Immortalis!

Miserere nos, Domine!

Miserere nos!

Spirite Immortalis!

Da nobis victoriam per condemnabitur!

Свет. Весна. В воздухе сладко пахнет цветами. Шумит город. Стены ремонтируют от выбоин, оставленных бронебойными разрывными пулями. Он прижимает к себе крепкое и тёплое тело жены. Та плачет:

- Я думала, тебя убили!

Его горло стискивает клещами. Сводит челюсти:

- А я думал, что это вы погибли. Но, теперь всё позади, хвала Императору. Мы больше никогда не расстанемся. Никогда.

- Никогда...

Фамулус с тяжёлым сердцем понял, что видит и чувствует плотью и разумом выжившего из мира Каприкорнис 15. Десять лет назад из-за предательства губернатора, мир неожиданно подвергся нападению Чёрных Легионов Тринадцатого, Проклятого Архонта. Сначала началось восстание демонопоклонников, тщательным образом подготовленное, к ярости и стыду Святой Имперской Инквизиции. А потом, Волны Ирреальности, в которых скользили, летели, рвались к смертным, орды голодных демонов Преисподней и Чёрных Рыцарей, захлестнули сектор. Солдаты планетарной обороны во главе с рыцарями из духовно-рыцарских орденов, отбивались героически, но силы были неравны. Поэтому было принято решение уничтожить этот мир, дабы не допустить распространение заразы в другие миры-провинции Империи. Эвакуация происходила очень быстро. Вывезли оттуда всех, кого сумели. Остальных поглотило очистительное пламя. А потом, с помощью храмовых Астра Дефензоров, все астральные пути Каприкорнису 15 были наглухо закрыты, так чтобы ничто, ни единая частица заразы Ирреальности и миров Сумеречья не смогла пробиться сквозь эфирный барьер кристаллов, созданных из крови Императора, в незапамятные времена пожертвовавшего собой ради людей.

Холод одиночества, бессилия, ощущения неотвратимости, необратимости, пронизывал ледяной болью. Личность, вынырнувшая из тёплых объятий сна, съёжившаяся на суровом, обжигающе ледяном ветру истинной реальности, изо всех сил рвалась обратно, в объятия сладкого сна, где атака была отбита, а планета осталась целой и невредимой. Где выжила семья учёного и защитника этого мира, и его счастье никто и никогда не отбирал.

- Ради Императора, инквизитор, отпусти меня. Не зови меня обратно в этот мир. Это всё ночной кошмар, который затянулся слишком надолго. Но теперь я проснулся. Она меня разбудила. И теперь я хочу остаться с семьёй. Она подарила мне дар, о котором я и не смел мечтать. Оставь меня.

Инквизитор тут был бессилен - душа человека рвалась обратно, в сеть иллюзий, и рвалась так, что Фамулус едва мог её удержать. И это бессилие отозвалось в нём чёрной горечью. Но, человек сделал свой выбор. И ему ничем нельзя помочь. Пока что.

Словно из ледяного омута Инквизитор вынырнул из окутанного мглой сознания человека. Его слегка трясло и мутило. Так всегда бывает после сильного слияния.

- Ты видел? - спросила сестра Вейл. Даже сквозь динамики её голос звучал взовлнованно и настороженно. - Видел его сон?

- Этот сон стал для него реальностью, - голос инквизитора был тяжёлым и хриплым, таким, что Фамулус даже сначала не узнал его. - Каким-то образом он поверил, что прошлое не такое, как он думал. Что наша реальность - это всего лишь сон. Реально то, что он видит и чувствует сейчас.

- И кто такая эта она? - спросила исповедница.

- Хотел бы я знать.

Везде лежали люди. Точнее, их телесные оболочки. Души их бродили где-то далеко за пределами этой реальности. Там, где каждый хотел быть. У одного из кнехтов, охранявших исследовательскую базу, осталась в живых неизлечимо больная мать. И теперь каждый отпуск он может ездить к ней и проводить с ней время. Может сказать то, что не сказал по каким-то причинам, сделать то, что не сделал, исправить старые ошибки, которые с её смертью легли на его душу неподъёмным грузом. Молодая женщина, историк, сумела сохранить своего ребёнка, умершего в возрасте двух лет из-за того, что она не доглядела за ним, сумела вылечить младшего брата и стать ему лучшей, более любящей и заботливой сестрой. Инженер избежал ошибки, приведшей к гибели его группы, за что он проклинал себя всю оставшуюся жизнь. И многое, многое другое. Непрожитая боль. Непоправимые ошибки. Сожаление. Недоделанные, несделанные дела, нити, оборванные безжалостной судьбой и неумолимым временем. Здесь, они попали в мир, где всё возможно. Где нет ничего непоправимого. Где смерть не имеет власти над живыми. И никто не хотел возвращаться из этого мира. По мере того, как Фамулус, Вейл и другие рыцари осматривали заброшенную базу, росла тревога инквизитора. Всё отчётливее и отчётливее он ощущал присутствие чего-то чужого, бесконечно могущественного, видящего душу человека насквозь. Словно живые, извивающиеся нити прохладным шёлком проскальзывали под кожу, проникали в плоть, опутывали душу, отравляли ядом, текущим по этим нитям. Фамулус отдал приказ собирать всех людей и двигаться к месту приземления десантного транспортёра. Задерживаться здесь было смертельно опасно. Он это чувствовал.