Александр Руджа - Везучие сукины дети [СИ]

Довольно быстро десантник понял, что чудовищно ошибся с оценкой масштабов показанной ему драмы. Примерно тогда же стало ясно, что стеклянный шар — на самом деле планета.

— Это Вальгалла, — сказал бесплотный голос. — Расплавленный мир. Когда-то он был технологически развитым раем, уровень прогресса 9000, максимальный. Ее жители строили прекрасные города из корабельных сосен и акриловой смолы, освоили левитацию и укротили атомный огонь, они выточили из цельных гранитных скал храмы Тетраграмматону, подобных которым не создавал никто и никогда. О его процветании писали поэмы и учебники, снимали телешоу и порносериалы. Но случилась война, которая сожгла мир целиком. Теперь его поверхность — спекшееся стекло и кипящие океаны, и изредка выходящие оттуда ядовитые радиоактивные смерчи. Что это говорит тебе о Господе?

— Что добрый боженька не очень-то заботится о своих потомках с синдромом Дауна. Честно говоря, с каждым столетием становится все яснее, что ему, в общем, на нас насрать, пока мы представляем собой неоформленную клубящуюся массу из мяса и ненависти. Знаешь, это почти как вода для пельменей — бывает горячей, бывает холодной, но всегда подсоленной. Так вот, ненависть — это специя нашего биологического вида.

Стеклянный шар вдруг померк. Темнота звучала колокольным перезвоном, в котором ощущался лед сталкивающихся случайно в сутолоке неуклюжих остроконечных звезд.

— Правильный ответ. Место назначения — город Нью-Йорк. Подтверждено.

— Зацените, парни! — обрадовался десантник. — Некоторые всадники оказываются на точке раньше, чем другие успевают сделать затяжку горького синтетического каннабиса! Ваш ход, мои вороватые вейперы!

— Я бы поспорил насчет основного посыла, друг Бадофут, — с сомнением сказал Лейтенант. — Но в целом метод заслуживает внимания. Эй, неизвестные мозговые черви! Я хотел бы присоединиться к товарищу на разоренных полях славного града Нью-Йорка. То есть они будут разоренными, если смотреть на них из объективного будущего — мы же говорим сейчас о десантнике, в конце-то концов!

Темнота рассеялась, туман исчез, окружающее залило ослепительным светом, словно от десятка ртутных прожекторов, и Лейтенант зажмурился, прикрывая лицо рукой с револьвером, а когда открыл глаза, все было уже совсем иначе — он находился посреди парка, между массивных, зеленых от моха и времени камней, а над ним подпирала небо угрюмая коричневая башня, в которую вел темный узкий дверной проем. Вокруг шумели вековые деревья, уходящие широкими кронами в мутные сумерки, царящие вверху и накрепко сплетающиеся там ветвями, пахло стоячей водой и лесными травами.

Было совершенно очевидно, что для того, чтобы определить направление, ему придется подняться на самый верх башни.

— Череда маленьких зверей в пыльных смокингах черными каплями просачивается в реальность из библейских книг, заполняя пыльные тракты бормочущей бессильной массой, — сказал голос ему на ухо. — Улыбающиеся коты нашептывают наркоманам из нержавеющей стали многозначительную чушь, вовремя наладив поставки розового героина в викторианскую Англию. Барон Унгерн проезжает на ржавом «плимуте фьюри» по улицам пустынного Петергофа, с тревогой глядя, как трупные пятна на крепких старческих руках превращаются в модные татуировки.

— У тебя вовсе не так складно выходит, а? — вздохнул Лейтенант, начиная подъем наверх по скользким потемневшим ступеням. — Ничего, такова жизнь.

— А что есть жизнь, мой скалярный отблеск? — голос рокотал, словно обвал в горах, от его раскатов шевелились камни и мелко вибрировал прочный раствор в стыках. Лейтенант поднял голову, дьявол, странно, что он не заметил этого раньше — башня не имела крыши, являясь, по сути дела, колодцем. И сейчас он был на самом его дне.

— Жизнь? — он на мгновение задумался. — Череда квестов типа «запертая комната». В теории — задачи на логику и внимательность, вот только очень быстро понимаешь, что ты закрыт в железном ящике габаритами метр на метр на два, на единственной дверь висит снаружи амбарный замок, ключа нет, а снаружи для мотивации каждые шесть секунд заливают по два ведра дерьма. Осмелюсь заметить, в такой ситуации эффективность логического мышлении оказывается сильно преувеличенной.

Он одолел уже примерно треть ступенек. По стенам ползали отблески колдовских огней и рогатые многоножки. Голос у него за спиной забавлялся.

— А как же народные мудрости, освященные вонючим дыханием столетий?