Сергей Зайцев - Куэнкэй

По всему выходило, что, несмотря на потерю потомства, получилось как нельзя лучше. Как безголосый , Куэнкэй-Ну обязан был изъясняться с воином на марак – языке жестов, пользоваться истинным разговором он сейчас не имел права, дабы не вносить своим примитивным сознанием смуту в мысли полноценного. Значит, вождь не будет сливаться сознанием с ним, чтобы выявить истину. Вождь выслушает сомысли Мэлукай-Са – полноценного охотника. А сам Куэнкэй-Ну должен сейчас лишь рассказать охотнику, как обстояло дело, чтобы тот, в соответствии с обычаем, передал его рассказ вождю.

Сжав сознание в кулак , чтобы не выдать мстительного торжества, Куэнкэй-Ну затанцевал на месте, часто перебирая лапами и выписывая хвостом в воздухе замысловатые жесты. Он приступил к рассказу, начав с ритуала обвинения.

Воин рассерженно зашипел в ответ, вздернув хвост, но тут же умолк, стараясь понять смысл танца молодого охотника. И вскоре хвост его поник, Мэлукай-Са почувствовал вину.

«Мэлукай-Са пришел слишком поздно, – танцевал молодой охотник. – Куэнкэй-Ну – храбрый охотник, хоть и безголосый , он в жестокой схватке отбил добычу у охотника мантулис, он заслужил прощение и награду, и кости врагов – прямые свидетели его слов! Не его вина, что яйца самки мантулис уже были отложены в йушу ! И все же пищу можно было спасти для племени, если бы Мэлукай-Са со своей самкой прибыл вовремя! Самка куарай сумела бы подавить силой своей фиссу развитие вражеского молодняка! Он же, как самец, тем более – тру , ничего сделать не мог!»

Куэнкэй-Ну высоко подпрыгнул и приземлился на все четыре лапы, закончив фазу обвинения. Мэлукай-Са было неприятно. Его высоко вздернутый над головой хвост гневно дрожал, нацелившись массивным жалом в голову строптивого юнца, которого ему остро захотелось наказать прямо здесь и сейчас за то, что он посмел его обвинить в нерасторопности. Его, опытного воина, на счету которого было уже много, много удачных охот, принесших племени значительный приток свежей крови, новых охотников, даже этот юнец был его прямым потомком. Но он поверил и сдержал гневный порыв. Трудно не поверить, кости-свидетели лежали прямо перед ним. К тому же его ум был недалек и не обладал той же живостью воображения, как ум молодого охотника.

Выдержав напряженную паузу, Куэнкэй-Ну, уже горделиво, продолжил танец:

«Но есть и хорошие вести! Мэлукай-Са, следуй за тру , и тебе будет, что рассказать вождю и заслужить награду для нас обоих!»

Затаившись в разветвлении старого могучего кахью, Куэнкэй-Ну уже привычно следил за чужаками. Он сидел неподвижно, вцепившись в толстую ветвь лишь одной лапой, глубоко погруженные в кору когти удерживали надежно. Остальные лапы и хвост молодой охотник растопырил так, что со стороны казался лишь еще одним пучком сухих, не переживших сезон сна веток, таких на семенном дереве имелось немало. Разве что мертвых родильных мешков, как с живых веток, с его лап не свисало.

Один из чужаков, по виду точно такой же, как тот йнвук с толстой лапой из отделившейся полустаи, наблюдал за лесом как раз в том направлении, где затаился Куэнкэй-Ну. Охранял своих соплеменников, пока они занимались непонятым. Этот панцирник что-то чувствовал, но охотник все же пока оставался незамеченным. Возможно, лучше затаиться на земле, но поблизости от выбранного для наблюдения места не нашлось густых зарослей куарай-кустов. К тому же, когда сознание собрано в кулак , то для наблюдения остается лишь внешнее зрение, а из кустов много не увидишь. Зато сверху…

Состояние кулака оставляло мало возможности для глубоких мыслей, и все же Куэнкэй-Ну, ни на миг не оставляя чужаков без своего пристального внимания, старался думать. Не мог не размышлять, никогда в жизни его мозг не работал еще с такой интенсивностью. Ему даже начало казаться, что от избытка новых впечатлений его череп словно распух. Как учил его маэссэ в пору взросления и постижения правил охоты, понять врага – значит, уже победить его наполовину. Ведь именно так Куэнкэй-Ну справился с охотником мантулис, вот и старался изо всех сил…

Кстати, о безголосых.

Свежее воспоминание вновь наполнило Куэнкэй-Ну чувством торжества и превосходства.

С Мэлукай-Са он обошелся ловко.

Он сумел безнаказанно обмануть его дважды, чем не повод для гордости? Первый раз, когда обвинил в промедлении и потере пищи, а второй раз…