Михаил Михеев - На задворках Солнечной системы

Командир зло чертыхнулся, жестом подозвал их и, ткнув пальцем в экран, короткой и емкой фразой обрисовал ситуацию. Басов мрачно хмыкнул:

– Однако же…

– Именно так. Поэтому марш по каютам, сидите и молчите. Хотя нет, стоп. Лучше занимайтесь повседневными делами, отсутствие вас средь бела дня может выглядеть странным. А сейчас прошу покинуть рубку.

Подчинились… Эти двое вообще знали, когда надо выполнять приказы беспрекословно. С Петровой все просто – опыт экспедиций, и не самых простых, у нее изрядный. Ну а профессор… Он не всегда был профессором. Да и сейчас он, похоже, не просто профессор. Во всяком случае, не каждому доверят передачу спецаппаратуры на юпитерианскую базу. В особый отдел, кстати. И появляется вопрос, с какого перепугу это поручено гражданскому штафирке, а не штатному контрразведчику «Седова». Повод задуматься. А еще повод обдумать вопрос, правду ли сказал Басов по поводу адресата, да и вообще своей задачи. Конечно, его слова подтвердил полиграф, снимавший показания дистанционно и незаметно, однако любую технику можно обмануть. Тоже стоит задуматься. А еще надо подумать на тему, почему аппаратура послана частями, с двумя курьерами. Причем частично дублируется. И вообще, надо учесть – расклады стремительно меняются, и экипаж корабля все больше напоминает то ли банку с пауками, то ли гнездо разъяренных кобр. А это ставит под угрозу выполнение задания – и экспедиции в целом, и испытаний двигателя, и основной миссии. Последнего нельзя допустить, для него, капитана Романова, это – дело чести.

Где-то в поясе астероидов. Это же время

Капитану Смиту (вообще, папа с мамой назвали его когда-то совсем иначе, но то происходило давно и к нынешней жизни отношения не имело, во всяком случае, до возвращения на Землю) задание не нравилось. Как говорят русские, от слова «ващще». И деваться некуда, приказ есть приказ, поэтому настроение у него было поганое.

Начать с того, что пришлось, как идиотам, висеть в пространстве в точке, указанной разведчиками, почти две недели, ожидая, когда эти проклятые русские решат появиться в пределах видимости радаров. Особенно с учетом того, что сами русские отличались невероятной безалаберностью, и неделя туда, неделя сюда – для них роли не играло. В отличие от всех остальных стран, вышедших в космос дальше земной орбиты, они, благодаря гравитационным двигателям, имели возможность не только обеспечивать первичный разгон корабля, но также быстро и дешево выводить на орбиту грузы практически любой массы. Это позволяло им строить большие корабли и обеспечивать им относительную свободу маневра – то, чего напрочь были лишены все конкуренты.

Вдобавок (Смит бывал как-то на борту русского корабля и знал об этом не понаслышке), русские весь полет обеспечивали стабильную искусственную гравитацию на борту, а не размазывались по креслам в момент разгона и не летали во вредной для здоровья невесомости. Смит и его команда вынуждены были уже давненько то и дело порхать по узким коридорам, словно уродливые бабочки, и сейчас чувствовали себя немного озверевшими.

Но и это еще не все. Какой уж чудик придумал устраивать засаду в поясе астероидов, Смит не знал. Но испытывал острое желание набить ему лицо, желательно бейсбольной битой. Да, здесь не носился туда-сюда сплошной поток разнокалиберных каменюк, но при этом необходимо было постоянно оставаться настороже, чтобы какой-нибудь булыжник не «поцеловал» хрупкий борт их корабля. В ситуации, когда ради секретности старались не пользоваться активными радарами, подобное могло кончиться плохо. Пару раз их едва не разнесло на запчасти, и если бы не новинка, которую в условиях строжайшей секретности доставили и установили на борт «Черной шутки» перед отлетом, не миновать беды. Понятно, что нервы у Смита, да и у всех остальных тоже, были на пределе. Не миновать бы в конце концов бунта, если б не четкое понимание всеми членами экипажа, что в этом случае им просто некуда будет возвращаться и останется только издохнуть в космосе.

Неудивительно, что когда из поста контроля пространства доложили об обнаружении русского корабля, Смит почувствовал несказанное облегчение. Настолько большое, что даже прекратил распекать боцмана, который, поганец бородатый, ухитрился потерять в закрытом, как банка с консервами, корабле, висящем в космосе, имущества на полмиллиона фунтов. Как он добился столь блестящего показателя, осталось покрытой мраком тайной, хотя, глядя на его продувную рожу, становилось ясно, что человек этот просто кладезь талантов и на достигнутом не успокоится.