Михаил Михеев - На задворках Солнечной системы

– Да самые обычные. Вас кто задержал? Самая обычная автоинспекция. За что?

– За превышение скорости, – фыркнуло неприкосновенное лицо, вспомнив отъетую ряху полицейского, еле влезающую в окно машины. – И где здесь уголовное преступление?

– Вот именно. Где оно? А если бы вы внимательно читали наши законы, то знали бы, что административное правонарушение применительно к иностранцу трактуется как уголовно наказуемое деяние. На усмотрение работников правоохранительных органов, естественно, но сейчас именно такой случай. Не возмущайтесь, не стоит. И других адвокатов можете не требовать, это бесполезно. Буква закона соблюдена, замена производится по решению суда. А оно будет однозначным. Вы получите реальный срок, мистер Каллахан. И вас даже до суда под залог не отпустят, сочтя, что вы можете сбежать, укрывшись на территории посольства. Зачем нам иметь проблемы? В камеру мы вас посадим комфортабельную, с вами еще десяток умников, из тех, кому светят совсем уж неприятные статьи. До суда как-нибудь доживете, если что, соседи по шконкам, хе-хе, не оставят вас вниманием… Ну а потом – на зону. Куда-нибудь в Сибирь. Годиков на пять. Впрочем, я сомневаюсь даже в том, что вы протянете там месяц. Хорошая перспектива, друг мой, – и совсем другим, жестким голосом: – Ну что, будем сотрудничать, или сделать все то, что я обещал, и еще чуточку сверху?

– Это произвол, – выдохнул Каллахан, уже понимая, что проиграл.

– Возможно. Однако поднимать этот вопрос где-то вне этих стен не советую, – сухо ответил русский. – Говорят, слаще мёда только правда. Поэтому от правды зубы портятся больше. Особенно, когда их выбивают…

Рубка корабля «Седов». Это же время

– Не нравится мне этот объект, – Романов щелкнул ногтем по экрану, от чего по изображению пробежала маленькая радужная волна. Командир «Седова» поморщился – неисправность маленькая, почти незаметная, но раздражала зверски. И не было теперь рядом механика-универсала, способного в считанные минуты привести все здесь в норму.

– То есть? – Демьяненко бодро защелкала клавишами, выводя изображение. – Черт, ничего не разберешь… Но вроде бы ничего особенного, астероид как астероид, не такой уж и большой. Идет на пересечку курса, но проскочит почти в полусотне километров, так что опасности нет.

– Опасности нет… – задумчиво кивнул Романов. – Мне не его курс не нравится, а он сам.

– И чем?

– Очень многим, – Романов, как и положено капитану, умел выделять нюансы, а потом максимально четко формулировать точку зрения. – Во-первых, низкая отражающая способность. Астероид таких размеров должен фиксироваться радарами на расстоянии вдвое большем, а мы его только сейчас засекли, и то с трудом. Во-вторых, масса. Обычный астероид в разы тяжелее, а этот, такое впечатление, пустотелый…

– Может, что-то вроде пемзы? – пробормотала второй пилот и тут же поняла, что сморозила глупость.

– В-третьих, – не обращая внимания на ее слова, продолжал Романов, – он отвратительно виден в оптическом диапазоне. Ну и, наконец, в-четвертых, двадцать минут назад он чуть изменил траекторию.

– Столкнулся с чем-то?

– Возможно.

– Нет, ну ты сам подумай, какие еще варианты? Вероятность встречи с другим кораблем здесь…

– Успокойся, я и сам знаю, что она стремится к нулю. Если только корабль не идет за нами целенаправленно. А потому слушай приказ. Подготовь орудия. Лучше уж мы будем выглядеть в глазах остальных трусами и перестраховщиками, чем дураками, проворонившими вражескую атаку.

Демьяненко хотела было возразить, уже открыла рот – и промолчала. Командир корабля – первый после Бога, приказы его не обсуждаются, а выполняются. Со скоростью пулеметной очереди защелкали кнопки, и, повинуясь приказам тонких, удивительно изящных пальцев, ожили артиллерийские системы корабля. Дюжина рельсовых установок – это, конечно, не орудийные башни крейсера, но тоже большая неприятность для тех, кто от невеликого ума захочет поговорить с экипажем «Седова» за жизнь.

– Опять третья барахлит.

– Вижу, – не оборачиваясь, ответил Романов. На экране перед ним медленно поворачивалась трехмерная схема корабля, светящаяся зелеными точками. Лишь одна мигала тревожным желтым светом. Не смертельно, иначе окрасилась бы в красный, но и тот факт, что время разворота турели вдвое больше положенного, не радовал. Коршунова, готового справиться с чем угодно, не хватало до жути. Самый молодой и незаметный член экипажа, о котором можно было запросто забыть, если он стоял рядом, оказался тем, о ком постоянно вспоминаешь, если его нет.