Владимир Добряков - Хроноагент

День клонится к вечеру. Солнце уже ясно обозначило дорожку на спокойной глади воды. Я сижу на камне, потягивая пиво, а перед глазами проходят картины аномальных фаз, которые я наблюдал по заданию Магистра.

Фазы эти были какие-то ирреальные. Фазы, населенные нежитью: какими-то монстрами, скелетами, упырями и еще Время знает чем. Фазы, где люди сражаются с нежитью. Фазы, где нежить победила людей и подчинила себе. Фазы, где, наоборот, люди покорили нежить. Что-то за всем этим есть, но что?

Вот более поздние времена. Элегантные медиумы вызывают духов, привидений, а те, в свою очередь, вмешиваются в дела людей и то служат медиумам, то, наоборот, подчиняют их себе. Это что?

А вот целая серия фаз, где жрецы, колдуны, шаманы и маги одним словом вызывают землетрясения, ливни, засухи. А вот фазы, где буквально все люди владеют телепортацией, телекинезом, левитацией и само Время знает, чем еще. Что это?

Когда я прогнал от себя эти видения, солнце уже садилось. Вызываю Лену. Вопреки моему ожиданию, она отвечает сразу.

— Лена, — спрашиваю я, — что ты имела в виду, когда сказала “с начала”? Разумеется, кроме того аспекта, который мы обсудили.

Лена удивленно молчит, потом спрашивает:

— Нет. Ничего я больше в виду не имела. А что тебе в голову пришло?

— Да так, есть тут одна мысль, я думал, что она и у тебя тоже на уме, хотел посоветоваться.

— А где ты сейчас? Приходи ко мне. Попьем чайку и поговорим.

Лена встречает меня по-домашнему. На ней коротенький перламутровый халатик, белые ажурные гольфы и туфельки из мягкой голубой кожи. Волосы прихвачены белой лентой. Чай уже Готов. Лена приглашает меня к столу.

— Прошу, Андрюшенька, побаловаться чайком. Кэт выдала мне свои секреты, так что — оцени.

И я оценил. Я пью чашку за чашкой прекрасный душистый чай с вареньем, медом и сдобным печеньем и разглядываю свою любимую. А Лена, поболтав немного на отвлеченные темы, умолкает и пьет чай, задумчиво глядя на голограмму Гелены Илек. Внезапно глаза ее оживляются, она подается вперед, словно хочет что-то сказать, но передумывает и, откинувшись в кресле, закинув ногу на ногу, покручивая ступней в голубой туфельке, спрашивает:

— Ну, дорогой, что ты там, на озере, надумал?

А я, глядя на ее красивую длинную ногу, ни о чем серьезном думать уже не могу.

— Забыл, — честно признаюсь я.

Лена смеется и перепархивает из кресла ко мне на колени. Ее теплые бедра обжигают мне ноги, а она, быстро освободив меня от рубашки, припадает ко мне в поцелуе. Через какое-то время мы с дивана перебираемся к камину и там продолжаем предаваться безумной страсти.

Когда мы отдыхаем в очередной раз, легко и нежно лаская друг друга, Лена зачем-то оживляет голограмму Гелены Илек. Я смотрю на движущийся прообраз своей подруги, расслабленно отдыхая в ее объятиях, и вдруг… Меня словно озаряет.

Медленно освобождаюсь из Лениных объятий и подхожу к компьютеру. Сев за пульт, я на какое-то время задумываюсь, приводя в порядок свои мысли и сосредоточиваясь. Лена, опершись на локоть, с любопытством за мной наблюдает.

Набираю код одной из аномальных фаз, затем задаю программу и включаю “искатель”. Через две-три минуты мерцающий дисплей оживает. Я вижу человека, сидящего у догорающего костра и беседующего с кем-то, смутно различимым в темноте. Этот некто имеет форму не то мешка, не то медведя. Добавляю яркости, и становится видно, что этот некто — облако, ежеминутно меняющее свои очертания как бы в такт своим словам.

— Баньши, — определяет Лена.

Прислушиваюсь к переводу. Разговор идет на бытовые темы. Я попал в фазу, где люди соседствуют и сотрудничают с нежитью.

Еще один код, набранный по памяти, короткий поиск, и перед нами предстает совсем другая картина. На лесной поляне три всадника мечут стрелы в чащу леса, откуда на них сверкают, переливаясь всеми цветами радуги, огни-глаза. Стрелы всадникам подает совершенно голый, если не считать короткого, до пояса, плаща, сплетенного из травы, человек с длинной рыжей бородой и волосами почти до лопаток. Перед тем как подать стрелу всаднику, человек что-то шепчет над ней и макает в сосуд, висящий у него на шее. Ясно. Здесь люди сражаются с нежитью.

Набираю еще один код.

В грязной, заваленной всяким околонаучным хламом “лаборатории” средневекового мага на полу возле очага начертана пентаграмма. Внутри нее светится огонь, меняющий свой цвет от желтого до синего и обратно. Неопрятно одетый маг с выражением страха на лице стоит посередине “лаборатории” и творит заклинания. А из огня в ответ слышится мерзкое, злорадное хихиканье.