Владимир Добряков - Час совы

— Давайте лучше, поскорее домой, — предлагает Генрих.

— Вообще-то, я не возражаю, — соглашаюсь я, — Меня здесь удерживает только одно. Я обещал его преподобию превратить его замок в кучу дымящегося щебня.

— Обещания надо выполнять, — говорит Андрей, — Но я полагаю, что Саусверк с де Легаром смогут сделать это и без нашей помощи.

— Тем более, что самого Маринелло там уже нет. Они сворачивают свою работу здесь.

— Серьёзно? А ты откуда знаешь?

— Мне он сам об этом сказал.

— Допекли мы их! Тогда тем более нам нечего здесь делать. Магистр, ты слышишь нас?

— Слышу, слышу.

— Мы готовы возвращаться.

— Подожди, — останавливаю я его, — А с Ниной попрощаться! Раз ЧВП сворачивает здесь работу, то мы с ней больше не встретимся.

— И то верно, — соглашается Андрей, — Магистр, возвращение откладывается до вечера.

— Время с вами, бабники! Прощайтесь со своей Матяш. Должен сказать, она этого заслуживает.

Когда я завершаю рассказ о своих подвигах на Плее, среди собравшихся воцаряется молчание. Только что я рассказывал под несмолкаемый гомон уточняющих вопросов, междометий: то удивлённых, то восхищенных, то недоверчивых; под реплики и обмен мнениями. А сейчас все они словно умерли. Я понимаю, что сейчас все проигрывают ситуацию, в которой оказались мы с Леной, через себя и прикидывают: какое решение приняли бы они сами и как повели бы себя, и смогли бы выпутаться из всей этой истории.

Первым нарушает молчание Жиль. Он подходит, поднимает меня за плечи из кресла и крепко обнимает:

— Андрей, ты второй раз возвращаешься к нам оттуда, откуда, в принципе, вернуться невозможно. Первый раз против тебя были слепые силы Природы, и ты победил их, благодаря своему мужеству и настойчивости. В этот раз против тебя была злая воля наших врагов. Но ты сумел воспользоваться ничтожнейшим шансом… Что я говорю? Ты сам создал этот шанс и не только сам спасся, но и спас своего товарища!

— Полагаю, если бы Лена не влипла в ту же ловушку, то Андрей вряд ли сработал бы столь эффективно, — подаёт голос Андрей.

— В этом-то и есть главный момент, — говорит Стремберг, — Я не думаю, чтобы Андрей решился пойти на такую рискованную, прямо скажем, авантюрную операцию, если бы от этого зависела только его судьба. Он бы тянул время до последнего и искал бы, и искал решение. Вёл бы игру, ставил различные условия, и всё время ждал бы случая взять инициативу в свои руки. Появление Елены заставило его пойти на самый рискованный шаг, потому что другого выхода у него просто не было. Я верно говорю, Андрей?

Я киваю, а Стремберг развивает свою мысль дальше:

— Это-то я понял. Но вот, убей меня, не пойму, как ты пришел к решению шантажировать ЧВП взрывом рубина? Ведь когда ты соглашался на участие в этой операции, у тебя и мыслей таких не было. Откуда тебе было знать, что у тебя в руках окажется взрывчатка и детонатор?

— Верно, — соглашаюсь я, — Мыслей таких не было. Решение пришло, когда я разработал детали операции по выносу Олимпика из мегаполиса. Я всё время искал возможность, как вы сказали, взять инициативу в свои руки и навязать ЧВП свою волю. Лучшего варианта, чем взять заложника, я не нашел. Но я прекрасно понимал, что никакой заложник в глазах руководства ЧВП не имеет такой цены, чтобы его можно было обменять на двух наших хроноагентов. А вот Олимпик! Это ведь ради него и была затеяна вся эта игра. Вот я и подумал: он им слишком нужен, и за него они пойдут на всё. И, как видите, не ошибся.

— Да, Андрей, — качает головой Стремберг, — признаюсь, прежде я довольно отрицательно и настороженно относился к твоим рискованным импровизациям. Это, чтобы не сказать больше. Теперь я понимаю, что это просто твоя стихия, твой стиль. Лучшие решения ты находишь именно тогда, когда решения, по сути, нет. Так что, Филипп, я больше не потерплю твоих нападок на Андрея.

— Время с тобой, Арно! — ворчит Магистр, — Я давно уже понял, что представляет собой Андрэ. А если ворчу на него, топаю ногами, брызжу слюной и воспитываю на все лады, так это — мой стиль работы. Ты же меня знаешь. Имею я право на слабости или нет? И сейчас я скажу одно. Андрэ поступил очень правильно. Дальнейшая игра с этим Мефом привела бы только к тому, что мы безвозвратно потеряли бы и его, и Элен. И Андрэ скромничает, когда говорит, что решение взять этот камень в заложники родилось у него чуть ли не в самый последний момент. Не сомневаюсь, что он уже имел в виду именно это, когда соглашался на участие в операции. Только сам он об этом, возможно, и не догадывался. Решение созрело где-то на уровне подсознания. Иначе зачем ему было затевать все эти фокусы со взрывами урн и тому подобное? Проще было бы воспользоваться баллончиками с газом. А?