Александр Афанасьев - Большая игра

Оставив кроссовки, я незаметно пододвинул их к торговцу, зашнуровал ботинки. Притопнул, вручил честному торговцу семьдесят долларов.

— Клянусь Аллахом, нет больше!

— Носите новое, эфенди и пусть вас сопровождает Аллах в вашем пути!

— Пусть и тебе Аллах пошлет удачу. Тебе и твоему дому…

Все, контакт состоялся.

Стараясь ступать осторожнее, иду к машине. Торговцы — смотрят на меня с удивлением: видимо, не понимают, кто я, неверный, но торгующийся лучше любого правоверного. С удивлением вижу идущего навстречу Дэна… ну какого хрена, сказал же сидеть в машине! Заставь дурака Богу молиться! До меня не сразу доходит, что на плече у Дэна автомат Калашникова… и вдруг он вскидывает его и целится прямо в меня…

Выстрел!

Новички — обычно в случае нападения первым делом хватаются за оружие, отвечают огнем на огонь. Те из них кто остается жив, понимают, что это полная ерунда. Увидев оружие, первым делом следует прыгнуть в укрытие. Какое угодно. Или, по крайней мере, упасть на землю, чтобы минимизировать себя как цель. И только после, потом — отвечать огнем на огонь…

Я падаю. Плашмя, вперед. Толкнувшись, переворачиваясь, выхватывая пистолет. Двое — за мной в нескольких метрах. Бородатые, в пуштунских рубахах — но судя по росту никакие это не афганцы! Один уже лежит, второй оседает, из шеи хлещет кровь…

Твою мать! Убью!

Каким-то чудом, толкнувшись от земли и не выронив пистолет — оказываюсь на ногах. Теперь надо валить и валить быстро. Афганские военные может, и побоятся стрелять на территории чужого государства, а вот местные…

С хрипом, с соплями в глотке — бежим как два вспугнутых лося к машине. Самое главное — отвалить, разборки потом. Но удача покидает нас — мы видим нашу машину, видим, как на стоянку, поднимая пыль, вламывается Крайслер-300, совершенно неуместный здесь седан серого цвета, а за ним — идет старый-престарый ЗИЛ. В кузове ЗИЛа — колхозника — вооруженные до зубов люди, несколько человек. Приехали, б… такая!

Дэн, не дожидаясь команды, на бегу открывает огонь из автомата. И хорошо бьет! Срывает атаку — у противника падает один, второй, третий! Я, пользуясь моментом, резко сворачиваю в сторону — чтобы ряд машин хоть немного прикрыл меня. Проскакиваю мимо Нивой и старой Волгой. Те, кто приехал за нами, тоже не лыком шиты — прямо на меня, пригибаясь, бегут двое. Но у них автоматы в руках, а у меня — пистолет в вытянутой руке, в боевом положении. Зиг разражается грохотом — и двое падают как сбитые кегли в боулинге.

Прикрывая, проскакиваю до этих. Хватаю автомат первого — это АКС-74У. Не самое лучшее для общевойсковика — но вот в ближнем бою отличная штука. Перещелкиваю на АВ — и шквальным огнем накрываю ЗИЛ и тех, кто рядом с ним — выпускаю все, что есть в магазине одной очередью. Бросаю трофейный автомат, забрасываю на спину второй, АКМ — и открываю беглый огонь из пистолета.

— Пошел!

Дэн проскакивает вперед. Уже слышен вой милицейской сирены — тут у ментов и пулеметы есть, как говорят. Сильно сомневаюсь, что нам уйти на машине — менты разбираться не будут, тупо расстреляют машину и всё.

Но вот пешком — думаю, шанс есть.

— Пошел!

Перезаряжаюсь на бегу, тоже стреляю. ЗИЛ взрывается… это не похоже на взрывы в голливудских кинофильмах. Просто хлопок и пламя в районе борта. На земле — в беспорядке валяются тела, там же оружие…

— Пошел!

Показывается старый, милицейский УАЗ, верхние части дверей сняты, из окон торчат автоматы. Все, время вышло…

— Пошел!

Из-под ног — заполошно кудахтая, летят куры. Кишлак — бывший госхоз — принимает нас в свои объятья…

— Ты какого хрена стрелять начал?

Я тяжело дышу, переход по горной местности — уже не по моему возрасту. Дэн как огурец — все-таки в Альфе физо — на уровне.

— Я их узнал.

— Кого?

— Это Бараев с братом.

— Бараев?!

— Нет, не тот. Исматулла Бараев. Его брат держал генерала Шпигуна, мы работали по нему и его окружению.

— А стрелять то, какого хрена начал?

— Они догоняли вас.

Я устало выдыхаю.

— Дэн, я не заказчик. Без «вы».

— Понял.

— Я был не прав? — типичный вопрос бывшего бойца спецназа, привыкшего действовать исключительно по приказу. Увы… в нашем деле никто приказывать не будет. И правильным — чаще всего бывает то решение, которое пришло на ум первым. Потому что если не сделать хоть что-то — уже никогда ничего не сделаешь.

— А хрен его знает. Все равно ничего уже не поправить.