Николай Чадович - Особый отдел и пепел ковчега

Встреча должна была состояться во время обеденного перерыва, то есть на все дела отводился час времени.

Приходько был приветлив, моложав, сохранил военную выправку, и даже такой знаток человеческих душ, как Кондаков, не мог разглядеть в нём никакой червоточинки.

Он прекрасно помнил и времена своей службы в дисциплинарном батальоне, и рядового переменного состава Степанова, к которому до сих пор сохранял тёп– лые чувства.

– Он был очень похож на моего младшего брата, погибшего по собственной глупости в шестнадцать лет, – рассказывал Приходько. – Такой же вспыльчивый, ершистый, неустроенный. Бывало, гляжу на него, и комок к горлу подступает. Вот я и выделял его среди других, хотя делать это строжайше запрещалось… А почему Степановым интересуется милиция?

– Разве вы сами не догадываетесь? – Кондаков задал встречный вопрос.

– Признаться, нет… Наверное, опять что-то натворил?

– Скорее наворочал… Как волк в овечьем стаде. – В голосе Кондакова появились металлические нотки. – О подвигах вашего Степанова расскажет наша сотрудница Людмила Савельевна.

– Кроме всего прочего обладающая несомненным эпическим даром, – добавил Цимбаларь, пока остававшийся как бы в тени.

Кратко, без эмоций, строго придерживаясь фактов, Людочка рассказала о нынешней деятельности Степанова, больше известного под кличкой Окулист, и в подтверждение своих слов предъявила фотографии его жертв.

– У меня просто нет слов. – Выдержки Приходько хватило лишь на то, чтобы просмотреть первые три-четыре снимка. – Никудышными мы оказались педагогами. Не разобрались в человеке… А он из мелкого пакостника превратился в кровожадное чудовище.

– Не надо казнить себя, – сказал Кондаков. – Горбатого, как говорится, могила исправит. Не верю я во все эти бредни о перековке. Человек не волк. Его не обезвредишь, вырвав клыки и когти. Зло, однажды поселившееся в человеческой душе, неискоренимо. Рано или поздно оно себя покажет.

Людочка прокомментировала эти слова так:

– Пётр Фомич высказывает свою личную точку зрения, не во всём совпадающую с положениями современной криминальной психиатрии.

– Почему вы обратились именно ко мне? – спросил Приходько.

– Мы надеемся, что вы поможете нам выйти на след Степанова, – сообщил Кондаков. – Только не говорите, что с армейских времён вы с ним ни разу не встречались.

– Встречался, почему же… Какой мне смысл вас обманывать. Однажды, чисто случайно, мы буквально столкнулись с ним на Павелецкой площади. Меня ещё удивило, что под его курткой был бронежилет. Я в своё время понюхал пороху и в таких делах разбираюсь. Степанов сказал, что работает в частном охранном предприятии и сейчас идёт домой после дежурства.

– Когда это было?

– Да месяца три назад. В самом начале осени.

– Изменился ли он с тех пор, как вы виделись в последний раз? – спросила Людочка.

– Конечно, – кивнул Приходько. – Из мальчика превратился в мужа. Заматерел. Я сразу обратил внимание на внешнее спокойствие Степанова. Раньше его глаза бегали, как у шелудивого щенка. А теперь от бурных и неуправляемых эмоций не осталось даже следа.

– Ничего удивительного, – заметил Цимбаларь. – В Новосибирской школе киллеров с ним работали весьма опытные психологи.

– О чём вы со Степановым говорили? – поинтересовался Кондаков.

– Сейчас разве вспомнишь… – Приходько задумался. – Недобрым словом помянули прошлое. Он благодарил меня за человеческое отношение к себе. Обещал, что не останется в долгу… Когда я вскользь упомянул о своих стеснённых жилищных условиях, он предложил денежную помощь.

– Вы согласились?

– Конечно же нет.

– Он настаивал на своём предложении?

– В общем-то, да. Советовал хорошенько подумать.

– Источник своих доходов Степанов не называл?

– Сказал, что в последнее время очень хорошо зарабатывает.

– Тут он вас не обманул… Как вы должны были связаться со Степановым в случае положительного решения?

– Система была довольно сложная, – усмехнулся Приходько. – Он посоветовал мне дать частное объявление в газету «Из уст в уста». Вот только его текст я подзабыл. Надо дома поискать… А через денёк-другой после выхода газеты Степанов обещал сам позвонить мне. Свою визитку я ему оставил.

– Он чем-нибудь объяснял эти сложности?

– Да что-то говорил… Якобы по контракту с работодателями ему запрещается сообщать кому-либо свой телефонный номер.

– Вам это не показалось странным?