Андрей Емельянов - Черная Быль

***

Тело Зендера положили под платформу и положили в небольшое углубление в земле. На углубление сверху положили бетонную плиту, валявшуюся неподалеку. На платформе над тем местом, где был похоронен немец, написали маркером (Черный сказал, что маркер водоустойчивый, поэтому надпись продержится долго): «Здесь, под платформой, лежит Зендер, наш немецкий друг. Спи спокойно, Зендер. Черный и Ворон».

Мы снова вышли на площадь, и я спросил:

- Куда теперь?

Черный показал налево:

- Вон туда. Видишь вон тот ржавый гараж? Вот туда нам и нужно. Тайник как раз в этом гараже. А за гаражом начинается дорога к озеру.

Площадь была маленькая и вплотную примыкала к станции. На площади валялись остовы ржавых машин, какие-то обломки, сломанные деревья. А еще тут было очень много аномалий. «Студень», «холодец», «карусели» всех видов, «комариные плеши» и другие аномалии. Но было тут еще что-то странное. В каком-то месте вдруг возникал непонятно откуда небольшой вихрь, закручивал сухие листья против часовой стрелки, а потом стихал. Я показал Черному на один из таких маленьких вихрей:

- Что это такое?

- Это «волчок», - ответил Черный, вдруг нахмурившись. – «Волчок» это очень плохо. Сама по себе аномалия не вредит живым организмам, попавшим в нее, разве что кое-какие неприятные ощущения, но есть у этой аномалии другое свойство. Очень неприятное, между прочим.

- Какое?

- «Волчок» считается предвестником «смерча».

Я присвистнул. «Смерч» считался одной из самых опасных аномалий Зоны. Можно, в принципе, провести параллели между ним и «каруселью», однако все же эти две аномалии абсолютно разные. «Смерч» действует постоянно, просто бывают периоды затишья, когда аномалия неподвижно висит на одном месте и почти не вращается, а есть периоды пробуждения, когда аномалия двигается по абсолютно хаотичной траектории, вращаясь с такой силой, что стирает все, что встречается ей, в порошок. После Выбросов «смерч» практически не меняет место своего обитания. Ну а в Пустоши Выбросы практически не ощущаются, а это значит, что местный «смерч» висит на одном месте уже много лет.

- Хорошо, если аномалия находится на одной из улиц, на которые нам сворачивать не надо, - сказал Черный. – А вот если она прямо на нашем пути…

- Неужели Ныряльщик в своей инструкции не рассказал тебе про «смерч»?

- Нет. Я уверен в этом. Видимо, когда он исследовал Пустошь, он не видел здесь «смерча». Иначе точно бы рассказал.

- Понятно, - протянул я. – Может, все же пойдем к тайнику?

- Да, пойдем, - согласился Черный.

На преодоление сорока метров площади нам потребовалось примерно полчаса. Уже почти совсем стемнело, когда мы вышли к ржавому гаражу из металлических листов. Двери были наглухо закрыты.

- Ну и что дальше?

- Тайник внутри. Сейчас мы попадем туда.

Черный ловко запрыгнул на крышу гаража. Она загрохотала под его ногами, и этот звук разорвал тишину Пустоши, как артиллерийская канонада на рассвете. Черный прошелся по крыше, затем опустился на одно колено и приподнял один квадрат металлической обшивки. Со скрежетом квадрат отдернулся и открыл достаточно вместительно отверстие в крыше, сквозь которое можно было попасть вовнутрь. Мы забрались туда, и Черный зажег небольшую керосиновую лампу, что висела на крючке на стене. Я увидел в дрожащем свете ряды полок по всем четырем стенам гаража. Тут были и винтовки, и пистолеты, и коробки с патронами, и консервы, и даже гитара. Мы набрали патронов для моего «Винтореза» и «Абакана» Черного, взяли несколько консервных банок и гитару, а потом вылезли наружу. Черный закрыл вход в тайник, мы спустились вниз, после чего решили устроить привал.

Разожгли небольшой костерок, поели консервов, потом Черный попросил:

- Сыграй что-нибудь. Только не сталкерские песни про хабар, а что-нибудь медленное и тягучее.

- Медленное и тягучее? – переспросил я. – Что ж, я знаю одну такую песню.

Я ловко настроил гитару, а потом начал играть:

Человек в пальто за моим окном

Смотрит как будто вдаль.

Человек за углом в темном пальто

Будет везде и всегда.

Человек в пальто за моим окном -

Это, видимо, новый мой враг,

Ведь любой другой чужой человек

Не пришел бы сюда просто так.

И если он поднимет глаза,

То в окно сквозь тюлевый дым

Он увидит портрет с лицом на стекле,

Где я только что был молодым.

Он увидит меня, он запомнит лицо,

Он узнает мой нервный взгляд,

И чужой человек в темном пальто