Сурен Цормудян - Последние пассажиры

– Да-да, – послышался приятный голосок из ящика, когда Клим постучал по нему.

Он вошел. Родька сидела на кровати в обнимку со своим противным зайцем.

– Приветик, – улыбнулся Клим. – Не помешал?

– Да нет, – она уклончиво пожала плечами.

– Слушай. Девочка. У меня кое-что есть для тебя.

– Да? – она подняла свои бровки. – И что это?

– Я вот тут подумал… – кашлянул он, раскрывая свой мешок. – Ты ведь становишься взрослой. Ну… Ты девушка. А спутниками девушек всегда были, да и должны быть такие вот вещи.

И он стал выкладывать косметические наборы. Помаду. Пудреницы. Зеркальце. Гребешки. Лосьоны и мыло. Затем как-то смущенно достал большую упаковку гигиенических прокладок. – Вот… Это тебе… В общем…

Она уставилась на Клима. Он хочет, чтобы я была напомаженной и румяной? С подведенными глазами? – думала Родька. Так я буду выглядеть взрослее и желаннее… Вот оно что… А не он ли подсунул мне эти журналы чтобы пробудить гормональную бурю? Очень хитрый ход…

– Спасибо вам. – Тихо сказала она. Клим был единственным здесь, к кому она обращалась на вы. Наверное, потому что он школьный учитель, а она еще школьница. Он конечно не в ее школе преподавал. Она вообще не из этого города. Ей выпала доля оказаться здесь потому, что она с мамой приехала сюда к бабушке во время тех летних каникул… – Спасибо повторила она.

– Да не за что, – Клим подмигнул ей. – Ты если что, не стесняйся. Обращайся. Я для тебя все сделаю. И пользоваться этим не стесняйся. А если что, ты спрашивай. Я подскажу. – Он снова подмигнул.

«Ага. Особенно насчет прокладок», – подумала она, «Небось, и рад будешь показать на натуре, куда это прикладывают».

– Ну, бывай. До ужина. – Сказав это, Клим ушел.

На крыше вагона уже не было Моряка. Он в это время как раз направлялся к пожарной части, что была недалеко.

То, что он увидел в этой яме, заставило его просто бежать. Бежать без оглядки. Пока его не вырвало. Он прислонился к дереву, тяжело дыша. Снял флягу с водой с пояса. Прополоскал рот. И прикрыл глаза.

– Почему я бегу… Почему черт возьми я бегу… Я же офицер… – Шептал он сам себе. – Я боевик. А ты… Мразь… Ты не просто насильник… ты… – И снова подкатил рвотный спазм…

– ОН ЛЮДОЕД!

Моряк сдержался. Он сделал глубокий вдох и плеснул себе на лицо воду. Поднялся на ноги и посмотрел в сторону этой пожарной части.

– Людоед… А знаешь, паскуда, на мне гораздо больше жизней чем на тебе. Вот ведь в чем парадокс… Но ты же мразь, – Выдавил он стиснув зубы, – Только ты, дерьма кусок, не знаешь, кто напал на твой след. И теперь тебе пи…

Странные и нервирующие ощущения, что охватили ее, из-за этих чертовых журналов стали порядком надоедать. Она даже почувствовала неловкость и стыд. И снова твердое желание сжечь эту гадость, но почему-то уничтожение журналов она решила отложить. Однако она чувствовала себя грязной и липкой. Как те девицы с глянцевых страниц. А значит сегодня надо помыться. Непременно принять ванну и смыть с себя все это…

Если по началу Родька испытывало любопытство, желая знать, кто подбросил ей эти журналы. То сейчас она сгорала от злобы к этому неизвестному.

Она смотрела исподлобья на всех жителей станции, собравшихся за столом для ужина. А может они все? Может они все сговорились и решили, как это там у старшеклассников слово такое было… Пустить по кругу? Или все-таки кто-то один? Кто? Вон Ваффен сидит и краснеет. Жует свой ужин и то и дело окидывает всех беглым взглядом. Задерживает взгляд на ней. Краснеет еще больше и снова смотрит в еду. Клим. Клим украдкой на нее смотрит, пока не замечает на себе ее взгляд. Он не просто на нее смотрит. Он на ее губы смотрит. А она их напомадила тем, что он сегодня принес. Специально. Все-таки Клим явный кандидат в этот неизвестный источник порнографии… Жиган. Этот чешет за ухом и постоянно бросает взгляд на Моряка. При этом ухмыляется. Жиган не любит Моряка. И походу это его единственный интерес. Нет. Скорее всего, это не Жиган. Моряк. Все время мутный и мрачный. Может он? Сегодня он вообще сам на себя не похож. Бледный какой-то и не ест. Губы поджал. Хмуриться, и смотрит в сторону. Потом коситься на Щербатого. Что это с Моряком? И от чего такой его испепеляющий взгляд заслужил Щербатый? Щербатый вообще тихо сидит. Есть неторопливо, и читает свою потрепанную книгу. Либо просто закрывает ею свое безобразное лицо. Нет. Все-таки читает. Вот он лизнул свой палец и перелистнул им страницу. Что-то там, в школе Любовь Петровна говорила про такое перелистывание страниц? Это некрасиво. Это негигиенично. Это дурная привычка. И страницы портятся. Точно! У журналов замусоленные такие уголки страниц. Будто кто-то облизывал палец, листая их. Щербатый?! Но Щербатый берет страницу за верхний уголок. А там замусолены нижние. А может это он сейчас за верхний берет, потому что книгу на весу держит и так неудобно за нижний брать? Да нет. Щербатый он… Он закомплексованный. Тихий и безобидный.