Сурен Цормудян - Последние пассажиры

– Что за тупая привычка читать за столом? – нарушил тишину хмыкнувший Шум.

– На хер пошел, – угрюмо ответил Щербатый не отвлекаясь от чтения.

Шум покачал головой и продолжил, есть усмехаясь. А мог ли подбросить Шум? Может, он узнал, что это она его шнурки завязала, и пошутил, таким образом, в ответ? Да нет. Шум скорее начал бы орать и материться на нее. Это больше на него похоже. Если бы он узнал, кто завязал шнурки, то закатил бы непременно истерику, не взирая на то, кто это сделал. Хоть ребенок. Хоть Саныч. А может Саныч? Он постоянно зачем-то уходит со станции. Он запросто может обшаривать дома и, мог найти там эти журналы. А потом подкинуть ей. Но он… Нет… У него ведь внучка такая, или чуть моложе. Была… А она, Родька, наверняка напоминает ему о ней. Потому он, наверное, и сделал ей лучшее жилище со всеми удобствами. Он не может видеть в ней добычу для своего… удава… Хотя, он иногда материться при ней. А это дурной знак.

Так кто же из них, черт возьми? Может прямо спросить? Нет. Еще рано. Надо подумать… Они же, узнав, что у нее порножурналы есть. Отберут. Обязательно отберут. Скажут, ты, мол, маленькая еще. И сами будут перелистывать.

– Слышь, Моряк, а что не жрешь-то? – высказался, наконец ухмыляющийся Жиган.

– Жрут свиньи, – отозвался Моряк.

– Ох ты! Ну, пардоньте, ваше благородие! И чего ж вы не едите? – с издевкой произнес Жиган.

– Уроды всякие аппетит портят, – проворчал Моряк.

Щербатый перестал жевать. Побледнел и повернул в его сторону голову. Однако Жиган хлопнул Щербатого ладонью по спине.

– Не сцы, огнетушитель. Это он не про тебя. Это он про меня. – Смеялся Жиган. Затем снова обратился к Моряку. – Ну, так поделись хавчиком-то.

– С тобой что ли? – теперь усмехнулся Моряк.

– Ну а с кем тогда?

Моряк в ответ поднялся. Взял миску. Обошел стол и поставил миску рядом с Родькой.

– А чего с ней? – глаза Жигана как-то блеснули зло, но он продолжал ухмыляться.

– Она, растущий организм. А ты деградирующий. – Коротко ответил Моряк, пристально глядя на Жигана.

Родька медленно подняла голову и смотрела на него снизу вверх. И сердце ее отчего-то екнуло. Однако каков жест! Отдал ей свою пищу. Причем безо всяких сюсюканий и нескрываемого чувства неловкости, которое демонстрировали сегодня Ваффен и Клим. Просто взял. Подошел. И отдал еду. Даже не глядя на нее. Ей вдруг очень сильно захотелось, чтобы эти журналы были ни в коем случае не его. Пусть кто угодно подкинул ей их, но только не он. Она вдруг захотела думать, что он хороший…

– А ты за слова ответить не хочешь свои? – Жиган перестал ухмыляться.

– Могу за каждую букву, – подмигнул ему Моряк и пошел на выход.

– Ну, падла, – зашипел, вставая, Жиган, когда Моряк уже вышел.

– СЯДЬ СУКА!!! – Саныч заорал так, словно кричал на весь мир. Абсолютно все вздрогнули, а Ваффен даже поперхнулся. Щербатый уронил книгу. Все уставились на Саныча, прекратив есть.

– Старый, ты чего? – удивленно воскликнул Жиган.

– Сиди и жри, придурок! – рычал машинист. – Хватит его уже задирать! Мне еще не хватало тут поножовщины! Да я сам прирежу вас, ежели порядок блюсти не будете!!!

В дверях появилась голова Моряка.

– Никто не умер? Что за ор? – спросил он.

– Вали куда шел, раз уж вышел! – рявкнул на него Саныч.

– О как, – покачал головой Моряк. – Ну, хорошо. Два слова только. Щербатый. Эй, Щербатый!

– Чего тебе…

– После ужина, зайди пожалуйста. Потолковать надо.

– Зайду. – Не оборачиваясь, проворчал Щербатый.

– Слышь тельник, – обратился к Моряку Саныч. – Ты же говорил что на постое у нас временно. И сколько еще?

– Скоро Саныч. Скоро. Не волнуйся. Мне и самому тут осточертело. Только дело сделаю одно. Даже два. Но не долгих. И свалю.

И Моряк ушел.

– Чего хотел? – Щербатый вошел в жилище Моряка. Тот не жил как все в ящиках, что притащили сюда под предводительством Саныча из промзоны когда-то. Он облюбовал самый дальний вагон электропоезда.

– Слушай. Ты ведь в пожарке работал, что недалеко? Верно? – Моряк внимательно смотрел на Щербатого и ему это не нравилось.

– Ну, верно. А что?

– Слушай, а вся котовасия не в твою смену случилась?

– Да я в сменах не стоял. У меня рабочая неделя была. Я ГЗДС-ник был. Ну, короче обслуживал причиндалы кое-какие. На пожары не ездил. А что?

– А, так ты, поэтому выжил? Весь караул-то в аэропорт сорвался тогда, да?

– Да может еще, кто выжил, из других смен. Я не знаю. А тогда нас четыре человека в депо осталось. Но мы сразу как узнали, что произошло, кинулись родных искать. Ну а потом я тут оказался, К чему ты все это спрашиваешь?