Роман Караваев Недалеко от Земли

А драный шут, наконец, поднялся, схватил бутыль, выдрал зубами из горлышка пробку, предварительно сплюнув самокрутку в снег, и от души приложился к самогону. С клокотанием опустошив добрую половину емкости, он крякнул, уткнулся носом в замызганный рукав, после чего тоскливо молвив «Эх!», воздел растопыренные пальцы к небу. Вертолеты как раз завершали молниеносный разворот, но так и не успели сделать этого до конца. Они зависли в воздухе подобно мухам, неожиданно попавшим в невидимую липкую паутину. Роторы, надсадно воя, вращались на форсированных оборотах, однако грозные боевые машины не сдвигались с места. Доходяга же, надувая заросшие щетиной щеки и шумно пыхтя, начал изображать натягивание каната, совсем как в матросском танце «Яблочко». Все шесть вертолетов, некоторые боком, а некоторые хвостами вперед, стали приближаться к поляне. Их мощности явно не хватало, чтобы противостоять усилиям самозваного Гулливера, притягивающего их будто на ниточках.

Над площадкой они снова замерли, бешеным вращением лопастей создавая рукотворную вьюгу, затем их совершенные, злобно‑прекрасные корпуса дрогнули, размазались и стали осыпаться вниз, словно черный град, вызванный неведомыми титаническими силами. Пилоты, радисты и стрелки остались висеть в воздухе, скорчившись в позах эмбрионов.

Гигант же, снова сдувшийся до размеров обычного человека, опять сменил обличье. Теперь он выглядел дирижером симфонического оркестра, одетым в безупречный фрак, белую сорочку с огромной бабочкой и держащим в руке палочку. Постучав по невидимому пюпитру, маэстро вскинул руки и сделал вдохновенный замах. Музыки, натурально, никто не услышал, но экипажи обратившихся в ничто вертолетов начали, кружась и выписывая немыслимые траектории, совсем как опадающие осенние листья, медленно опускаться на утрамбованный снег. Когда все приземлились и сгрудились в небольшую кучку, оторопело озираясь вокруг, драный подошел к дирижеру, с чувством пожал ему руку и, обернувшись ко все еще скрывающимся в зарослях спецназовцам, буднично произнес:

– Хватит прятаться, ан и ки. Всем выйти из леса.

И хотя голос прозвучал негромко, его, как ни странно, услышали все, даже группы, отправленные ранее в тылы осажденного дома и уже подбирающиеся к своим товарищам короткими перебежками.

Повторять не пришлось. Воинство Варенцова с неохотой начало оставлять свои убежища. Сам майор, досадливо морщась, выступил на площадку одним из первых.

– Елы‑палы! – умилился субъект в ватнике. – Никаких тебе ружов и тесаков! Это ж совсем другой коленкор получается. Прям сугубо мирный народ!

– Каждый из этих мирных людей, – как бы нехотя процедил Варенцов, – может голыми руками удавить целое отделение.

– Да ну! – потрясся доходяга, испуганно шмыгая носом. – А зачем?

– Для устранения угрозы и наведения порядка, – отчеканил командир спецназа.

– Разве ж таким душегубством угрозу устранишь? – пригорюнился драный. – Никак невозможно. А ежели хочете, могем подсобить, – и, обернувшись к дому, жалостливо воззвал. – Жека, друг мой сердешный! Явись на потеху почтенной публике.

Стеклянные двери особняка раскрылись, и на пороге показался худощавый мужчина в шелковом китайском костюме и мягких черных тапочках. Не спеша, он спустился по лестнице, вышел из ворот и пересек площадку. Остановившись перед угрюмо взирающими на него спецназовцами, Седых, а это был именно он, приложил левый кулак к раскрытой правой ладони и молча отвесил церемониальный поклон.

– Вы гордитесь тем, что сильны в убийстве, – негромко произнес он. – Покажите свое умение. Обидеть слабого не трудно, гораздо почетнее справиться с тем, кто превосходит тебя. Вы вправе выставить самых достойных бойцов.

Варенцов скривился и повернулся к своим профессионалам. Он заметил, что в глазах их появились хищные огоньки, мышцы заиграли, а лица разгладились, потеряв выражение безысходности. Рукопашная схватка – не битва против неведомых могущественных сил, тут равных его орлам попадалось довольно мало. Все как на подбор, высокие, мускулистые, косая сажень в плечах. Среди них – один чемпион России и два Зауралья, не считая многих призеров армейских спартакиад. С такими ребятами можно попытать счастья.

– Журбин, – майор впился пытливым взглядом в победителя прошлогоднего российского чемпионата, – ко мне. Остальные на месте.

Когда лейтенант подошел к своему командиру как можно ближе, тот, едва разжимая губы, спросил: