Андрей Круз: От чужих берегов

Никто на главной улице нам не встретился, но люди в Агиле были, мы даже их видели издалека. Именно люди, не бродячие мертвяки. Если Десница Его с карательными целями там и прошлась, то видать не сильно, в щадящем режиме. Мне вспомнилась какая-то история, о которой я прочел в газете, связанная с тяжбой между местными мормонами и живущими по соседству методистами, за некую землю как раз на границе их областей. Судя по всему, упорство местного пастыря в попытках приобрести участок, на котором он планировал устраивать больше моления под открытым небом, и составило главный смертный грех выращивателей дынь-канатлупок в глазах убежденных святых многоженцев, которые тоже хотели молиться на этом месте.

В общем, Агила ничем не привлекла нашего внимания, даже дынь на местных бахчах надо было еще несколько месяцев ждать. Ну и на нас никто внимания не обратил, проехали себе и проехали. А нам тоже ничего там не нужно было – идем точно по графику, почти что минута в минуту, мотор как часы работает, тихо вокруг и безлюдно, до ночлега еще далеко. А вообще – так бы до самого Порт-Артура катить, только сомнительно, что получится.

По ходу дела пейзаж начал меняться. Появились кактусы, те самые, знакомые всем по картинкам, возле Юмы их не было почему-то. Самого меня в эти края не заносило, но когда я маршрут готовил, то почти каждую точку на карте изучил.

– Что это? – спросила Дрика, когда слева от дороги появились белые длинные ангары.

– Аэродром Викенбурга, – ответил я, – Младший брат Юмы, если можно так выразиться.

– Почему?

– Тоже дитя золотой лихорадки. Город Юма возник на большой реке Колорадо и вырос больше, а Викенбург появился на маленькой реке Хассаямпа, и стал поменьше. Но золота раньше здесь мыли много.

– А что за название такое странное?

– По имени одного австрийца, который намыл золота на тридцать миллионов. Он организовал Шахту Стервятников, это вроде как часть местной истории теперь.

– А чем она знаменита?

– Как чем? – удивился я наивному вопросу, – Из нее добыли тридцать миллионов. История-то американская, вполне достаточно для того, чтобы открыть паломничество. Из-за этой шахты и город возник. Еще здесь была "Викенбургская резня", когда пятнадцать индейцев убили шестерых переселенцев. Потом генерал Крук загнал местное племя в резервацию, убив полторы сотни индейцев, но это резней не считали.

– А что дальше было? – заинтересовалась Дрика.

– А ничего. Потом индейцы казино открыли в резервации и собирают чеки от правительства за то, что они аборигены.

– А сейчас тут что делают?

– Туристов принимают, – ответил я и добавил: – Принимали. Которые ехали смотреть шахту, где было тридцать миллионов. А еще здесь играют в гольф. А еще здесь была самая знаменитая бейсбольная команда, которая не выиграла ни одной игры. Вообще, за всю свою историю.

– Здорово! – поразилась Дрика.

– Я тоже так думаю, – согласился с ней я. – И давай помедленней, хочу на аэропорт повнимательней глянуть.

На серьезный аэродром это было похоже мало. Полоса капитальная, бетонная, способная принять, наверное, любой "Джамбо Джет", но вот все остальное… трейлеры, мобильные домики, сборные ангары и прочее в таком духе, времянки. Хорошо с этим в Аризоне, где не надо бояться ни дождя, ни холода.

Зато люди здесь были, и был проволочный забор вокруг поля. И еще на нем стояли поодаль несколько легких самолетов, у которых возились. Мне даже завидно стало… будь у меня такой, к вечеру на месте бы были. Впрочем, я уже это сам с собой обсуждал и выбрал фургон, так что жалеть нечего. А вот затем мое внимание привлек большой самодельный плакат, бросающийся в глаза: "В городе живые мертвецы!".

– Внимание!

Объездов здесь нет, придется ехать через весь город, и если там мертвяки… В Юме я по таким местам уже покатался.

– Запоминай! – начал я быстро инструктировать своего неопытного водителя. – Скорость в городе не больше тридцати миль в час. Мертвяков, если попадутся, не таранишь, а стараешься объезжать, если при этом не нужно резко дергать машину. Не получается объехать – тогда тарань. Понятно?

– Поняла, – кивнула она.

– Тогда спокойно, уверенно, я рядом, оружия у нас много, машина крепкая, стекла в решетках, спереди защита. Просто едем себе спокойно и ничего не боимся.

Первые же домики, которые мы увидели с дороги, внушали уважение – все как в неплохом районе той же Юмы. Или как в Койотовой Купальне, где я прожил целый год.