Максим Хорсун - Солдаты далекой империи

— Доктор, не спи!

Это Гаврила. Боцман раздражен. Пока я стоял и, задрав голову, разглядывал «утюг», он успел уйти вперед. Помимо того, окликать меня пришлось не один раз.

Что ж… теперь я не очень хорошо слышу. У меня безбожно дрожат руки и плохо сгибается спина. Меня мучает лицевой тик и донимают кошмарные сновидения.

Я всего лишь солдат, которому посчастливилось выжить на войне.

Поправил ремень винтовки, поморщился от боли (иногда я забываю о раненой руке) и прибавил ходу. До того, как сгустятся сумерки, мы должны добраться до пресловутого каньона.

Каньон — разлом в марсианской коре на пересечении Стикса и канала. О битве, отгремевшей в его окрестностях, я знаю со слов ребят. И теперь мне ясно, почему «хозяева», обычно экономные в использовании собственных сил, бросили на «Кречет» всех, кого только могли.

Купелин чересчур сильно дернул тигра за хвост.

Само собой, что возле каньона все пошло не так, как планировали наши волюнтаристы. А ведь я их предупреждал! Не единожды предупреждал!

Отряд Купелина схватился с цилиндрами, охранявшими подходы к рабочим лагерям. Схватился весьма грамотно, и победа, несомненно, досталась бы морякам…

Только в один миг у каньона началась форменная катавасия. Выстрелы и последующая гибель боевых механизмов привела в исступление население одного из лагерей нелюдей: неких слоноподобных исполинов с интеллектом орангутангов. Несколько сотен однобоко развитых созданий принялись крушить все, до чего были способны дотянуться. Горстка людей, к которым намеревался прорваться Купелин, потерялась в этом хаосе. Скорее всего, французы смекнули, чем запахло в воздухе, и под шумок — вот незадача! — дали деру. Захватить землечерпалки «хозяев» и, угрожая их уничтожением, вынудить подлых чужепланетников вступить в переговоры, тоже не сложилось: тупоголовые элефантоиды в приступе бешенства сбросили могучие машины в каньон.

Очевидно, последнее событие и стало каплей, переполнившей чашу терпения расчетливых «хозяев». Своими действиями мы волей-неволей сорвали их работы по подчистке следов их пребывания на планете. Поэтому они навалились на «Кречет» всем миром, задумав одним махом покончить с нашей вольницей. Но не тут-то было…

«Хозяев» больше нет на Марсе.

Мы же одержали пиррову победу: с исчезновением «хозяев» канула и призрачная надежда вернуться на Землю. Скорее всего, мы обречены влачить голодное существование по соседству с полудикими ордами, у которых не понять, что на уме. Мы станем с трепетом ждать явления «конкурентов» — новых хозяев Марса. Чем оно для нас чревато — спасением или же погибелью, нынче я могу строить лишь ничем не подкрепленные предположения.

«Хозяев» больше нет…

…Путь через марсианский лес заставляет пережить смесь двойственных ощущений. С одной стороны, я испытываю душевный подъем и профессиональное любопытство натуралиста, с другой — живая природа Ржавого мира кажется донельзя чужой, противоестественной, нереальной. Здесь — царство осени.

Здесь нет ни пятнышка зеленого цвета. Гладкие стволы деревьев покрыты корой бронзового цвета… оранжевые листья-спирали источают горьковатый запах… стрекочут крыльями и порхают похожие на колибри птахи. Кроны шепчут на нечеловеческом языке… сквозь ветви глядит налитый кровью глаз Ра.

Вот и обломки первого цилиндра. Нерадивого сторожа Купелин с парнями разнес в щепы.

Идем дальше, следы наших предшественников становятся более явными, лес редеет, расступается; мы с Гаврилой выходим на скалистую платформу. В половине версты от нас — череда отвалов земли, за отвалами — пропасть каньона. Здесь дует пахнущий тиной ветер.

Нас встречают.

Эти божьи твари действительно большие. Их четверо, и, случись что не так, они затопчут меня и боцмана прежде, чем мы успеем вскинуть винтовки. С высоты трехэтажного дома на нас глядят угольки недоуменных глазенок. Создания переминаются с лапы на лапу и переговариваются друг с другом посредством звуков, похожих на бормотание индюков. Я наслышан о буйном нраве здоровяков, поэтому стараюсь обойтись без резких движений. Просто иду между ними, моля Бога, чтоб элефантоиды не решили, будто я претендую на их территорию и собираюсь бросить вызов.

Или они распознают в нас с Гаврилой собратьев по несчастью, или смекают, что опасности мы не представляем… в общем, пропускают без заминок. Чему я премного рад.

У каньона на земле трех лагерей царит анархия.