Роман Злотников - Нечистая кровь

Не глядя на замершую Сабрину, Брайс подошел к старику и сгреб его за грудки. Одной рукой, левой. Не хотел, чтобы Сабрина видела его изувеченные пальцы.

— Сколько она тебе должна?, — процедил он, встряхивая старика как тряпичную куклу. — Ну, сколько?

— Брайс!

— В-ваше…, — проблеял старик. — В-ваше вы-ысочество… вы все неправильно поняли…

— А, так ты меня узнал. Это хорошо. Значит, я могу немножко злоупотребить королевской властью, которую являет собой моя особа. И если придушу тебя сейчас, никто мне и слова не скажет.

— Боги, Брайс! Отпусти его! Это мой отец!

Брайс вдруг осознал, что Сабрина повисла на его локте, и удивился тому, какой она оказалась маленькой и легкой — как птичка. А еще Брайс понял, что ноги идша оторвались от пола и загребают воздух, беспомощно подергиваясь. Одна туфля с загнутым носком свалилась с сухонькой стариковской ноги и залетела под стол. Брайс тупо посмотрел на нее. Такая маленькая туфля. Как у ребенка.

Он разжал руку и отступил.

Старик повалился наземь кулем, кашляя и хрипя. Сабрина бросилась к нему, обхватила руками, как мать обхватывает дитя, пытаясь защитить от чудовища. Вскинула на Брайса глаза, в которых, сплетясь, плескались гнев и страх.

— Оставь его, — выдавила она. — Во имя богов, оставь его… Папа? Папа, как ты?

— Все хорошо, Серри, — просипел старик, усаживаясь и потирая шею. Брайс с облегчением понял, что, похоже, не нанес ему существенного вреда. И лишь еще через секунду до него дошел смысл того, что сказал старик… и того, что сказала Сабрина…

Не Сабрина. Серри. Вот как ее зовут по-настоящему. Типичное имя для женщины из племени идшей. Сабрина, конечно, звучит лучше, особенно если выдаешь себя за человека чистой крови.

— Этого не может быть, — сказал Брайс.

Беспомощность, почти обида в его голосе заставили Сабрину ( он все же не мог заставить себя звать ее иначе ) резко вскинуть голову. Ее прекрасные глаза сузились.

— Отчего же?, — процедила она.

— У тебя… у тебя слишком светлые волосы.

— А у тебя недостаточно острые уши. И все же ты полуэльф. И не от тебя мне выслушивать оскорбления за то, что я нечистой крови.

Брайс глядел на нее и думал, как жестоко порой потешается над нами жизнь. Он шел сюда, боясь, что Сабрина его не узнает, а узнав, испугается произошедших в нем перемен. Но теперь это ОН не узнавал ЕЕ. А что до перемен… Брайс ведь никогда не знал эту женщину по-настоящему. Ни когда она служила ему развлечением, ни когда вдруг, так неожиданно, стала для него чем-то большим.

Сабрина помогла отцу подняться и со странной нежностью, не вяжущейся с резкостью ее недавних слов, помогла надеть скатившуюся с головы шапочку.

— Иди домой. Я скоро навещу тебя, обещаю, — прошептала она, мягко подталкивая отца в согбенную спину. Кряхтя, старик ушел.

Когда дверь за ним закрылась, Брайс спросил:

— В доме больше никого нет? Ты отпустила прислугу?

— Я всегда отпускаю прислугу, когда принимаю подобных гостей.

— А принимаешь ты их нередко. Старик идш, приходящийся тебе отцом, приятели-гномы, принц-полукровка. Кто еще? Чего еще я о тебе не знаю?

Сабрина промолчала. Она неотрывно смотрела в лицо Брайса. Теперь, когда ничто другое ее не отвлекало, она разглядывала его жадно, с нездоровым, почти извращенным любопытством. Потом вдруг быстро шагнула вперед и сделала именно то, о чем Брайс втайне грезил — тронула тонкими нежными пальцами бугристое переплетение свежих рубцов.

— Повязки только вчера сняли, — сказал Брайс. — Со временем станет лучше. Я надеюсь.

— Это сделал с тобой Яннем?, — прошептала она.

В ее голосе не прозвучало ни гнева, ни сострадания. Просто вопрос. Почти утверждение.

Сабрина, как и все прочие жители города, не имела ни малейшего понятия о том, где Брайс был и что делал в течение многих недель. Она лишь знала, что он арестован и брошен в тюрьму. Вполне возможно, что даже его побег держался в тайне. Это так похоже на Яна.

— Нет, — сказал Брайс. — Не Яннем. Он вовсе не так жесток, как ты думаешь.

— О, я знаю, — выдохнула Сабрина. — Это я знаю!

Она как будто испытала облегчение, когда он развеял ее подозрения. Это было довольно странно. Брайс подавил желание взять ее пальцы, все еще лежащие на его щеке, и прижать к своим губам. Отчего-то это казалось неуместным, как будто… как будто они совсем чужие люди. Сабрину ужаснуло случившееся с Брайсом, она сострадает ему, но все равно они чужие.

— Так он выпустил тебя из тюрьмы, — медленно проговорила она, словно лишь теперь осознав этот факт. — Он тебя… простил?