Андрей Ерпылев - Кровь и честь

Действительно, Настя, не виденная им полтора года, расцвела. Она и раньше казалась ему эталоном красоты, но тогда он и не подозревал, что роза, бутон которой ему некогда повезло созерцать, превратится в прекрасный, ошеломительной прелести цветок.

«И этой богине ты, жалкий, намеревался стать парой? — с горечью подумал молодой человек. — Мечтатель! Ты и в подметки не годишься тому счастливцу, до которого она снизошла…»

— Я надеялась найти тебя здесь, Саша. — Настя словно не замечала впечатления, произведенного ею на некогда любимого человека.

— Разумеется, — пожал плечами офицер. — Покойный был моим другом. Если вы не забыли, Анастасия Александровна, именно он нас когда-то познакомил, — не удержался он от сарказма.

— Я ничего не забыла, Саша. — Девушка протянула руку, но не донесла до Сашиной нескольких миллиметров и опустила. — Я все помню…

Повисла неловкая тишина. На них уже начали оглядываться, деликатно перешептываясь, и Бежецкий, как мог беспечнее, постарался прервать паузу:

— Как поживает ваша матушка, Анастасия Александровна? Помогли ей карлсбадские воды?

Настя как-то диковато глянула на него широко открытыми глазами, а потом отвернулась.

— Мама умерла, — каким-то безжизненным, механическим голосом произнесла она. — Еще в ту осень. Сразу после нашей…

Плечи ее вздрогнули, и Саша понял, что девушка плачет.

Шепотки за их спинами стали громче, и тогда он мягко, но непреклонно взял ее под локоть — Настя не сопротивлялась — и вывел на улицу…

— Австрийские врачи говорили, — Настя, доверчиво положив руку ему на рукав, шла рядом с Александром: слезы, которые он ощущал на руках, неловко промокая ее мокрые щеки своим платком в укромном углу сада, словно сломали меж ними стену, еще несколько минут назад казавшуюся несокрушимой твердыней, — что она совсем не мучилась. Болей почти не было, она просто таяла, как свеча… Чтобы в один прекрасный день растаять совсем… Ее нашли мертвой утром в постели, с улыбкой на губах. Мне кажется, что она была счастлива в тот миг, когда обрела покой. Я тоже хотела бы умереть вот так — с улыбкой…

— О чем ты говоришь, Настя? — пытался спорить он: намерение оставаться с ней на «вы» давно растаяло без следа. — Какая смерть?

— Обычная, Саша, — грустно улыбалась девушка. — Та, которая придет за каждым из нас в свое время… Маму похоронили там, в Австрии, — продолжала она. — Она столько времени провела в Карлсбаде, так полюбила этот красивый уголок, что папа не счел возможным разлучать ее с теми местами, где она хоть ненадолго была счастлива. Разбирая ее вещи, мы нашли столько акварелей, написанных ее рукой… Когда-нибудь я покажу тебе их.

— Я не знал, — пробормотал он, отвернувшись. — В то время я только начинал службу на новом месте…

— Я писала тебе, — кивнула Настя. — Но все письма возвращались назад нераспечатанными. И я поняла, что ты забыл меня. Это немудрено: новые друзья, война, опасности… Говорят, ты был ранен?

— Ерунда. Скорее контузия, чем ранение.

— Ты обманываешь меня, — еще одна грустная улыбка. — Разве за ерунду награждают орденами? Я не особенно разбираюсь в наградах, как и любая женщина, но все-таки знаю, что такой вот крест с мечами, как у тебя, — очень высокая награда.

— Ты преувеличиваешь, — смутился поручик и попытался сменить тему. — А что твой суженый?

— Кто? — искренне удивилась девушка.

— Барон Раушенбах. Вы, помнится, с ним должны были быть помолвлены в тот день… — Он чуть было не ляпнул: «Когда я чуть было не застрелился», но вовремя спохватился: — Когда я принял решение о переводе в армию.

— Помолвка не состоялась, — пожала плечиками Настя. — Да и не до того мне было. Нам с папой сообщили о смерти мамы за два дня до намеченного срока, мы в спешке вылетели в Прагу первым же рейсом… А по возвращении… В общем, у папы был с ним разговор один на один, и Раушенбах взял свое предложение руки и сердца обратно. — В словах девушки сквозила неприкрытая ирония. — Хотя это далось ему нелегко.

— И ты… — Сердце молодого человека билось часто и неровно, будто у бегуна, завершающего марафон.

— Я писала тебе. Папа даже пытался как-то связаться с тобой через военное министерство, но его тоже подвело здоровье. Сердечный приступ. Он уже в порядке, но врачи запрещают ему чрезмерные нагрузки, и он подал в отставку этой осенью. Сейчас он все время проводит в нашем имении, решил взяться наконец за хозяйство, уволил лентяя управляющего… У нас ведь по-прежнему дела не так хороши — мамина болезнь сильно подкосила финансы нашей семьи… Говорят, — она с улыбкой приблизила свое лицо к его лицу, хотя никто не мог их услышать здесь, в пустынной алее, и он замер, почувствовав ее дыхание на своей щеке, — им интересуются все окрестные вдовушки и мамаши девиц на выданье…