Даниил Аксенов - Апокалипсис - р. от о.л.

- Товарищ милиционер, - тараторит жилец, - я уже объяснял Петру Сергеевичу, что никак не могу сделать регистрацию...

- Больше тут никого нет? - перебиваю его.

- Нет...

- А где таджик? - в моем голосе удивления ровно на один градус.

- Это я - таджик, - отвечает грузин.

Я не в том настроении, чтобы выяснять подробности. Пусть эта тайна уйдет в могилу вместе с ее обладателями.

- Ладно, а в квартире напротив кто живет? - мой вопрос адресован и жильцу и хозяйке, маячащей за нашими спинами.

- Павел Викторович Лазарев, - отвечает старуха. - С женой и дочкой. Очень вежливый, интеллигентный...

- У него есть ружье, - встревает грузин.

- Ружье? - мои брови слегка поднимаются вверх.

- Да, охотничье. Он как-то выносил мусор и я увидел в мешке край упаковки из-под охотничьих патронов.

Бдительный таджик явно хочет выслужиться перед новым начальством.

- Позвони в дверь к соседу и попроси соль, - предлагаю я.

Мой расчет прост - если этот охотник - Претендент, то сосед вызовет подозрений меньше, чем мент.

- Я лучше отдам ему пилу, что брал вчера, - грузин выступает со встречным предложением, которое я величественно одобряю.

Мы занимаем стратегические позиции, а таджик звонит в светло-коричневую дверь. В ответ - тишина.

- Постучи, - шепотом говорю я. - И крикни, что пришел с пилой.

- Эй, это я, ваш сосед! - грузин тарабанит в дверь. - Принес пилу!

Раздается какой-то шум, а потом приглушенный и неразборчивый вскрик.

Индикатор подозрительности, находящийся в глубине моей головы, мгновенно подскакивает с метки 'легкая тревожность' до красной зоны 'тут нужно перекрывать улицы и вызывать вертолет, чтобы никто не ушел'.

- Идите домой, - говорю я, обращаясь и к грузину и к старухе, застывшей в дверях своей квартиры. - Мы тут сами.

Они повинуются, скрываются за черной дверью и, готов поспорить, начинают битву за право подглядывать в глазок.

Миша и Черномор, не таясь, вытаскивают пушки, а моя верная отмычка играет с замком в поддавки. Отмычка проигрывает и дверь открывается.

Мы влетаем внутрь как бумеранг, состоящий из трех лопастей. Коридор, в котором расположены сразу две большие вешалки, пуст. Мы заглядываем в ванную, скользим в зал и замираем, пораженные.

Из зала ведут три двери: одна в коридор, из которого мы пришли, вторая - на кухню, а третья - в спальню. Так вот, между этой третьей дверью и окном спальни стоит человек. Благодаря нашему тренированному зрению мы видим его как пылающего красным огнем. Влад по сравнению с ним - жалкая свечка. Незнакомец - пламя. От его рук отходят тонкие красные жгуты, идущие вглубь спальни.

Моя пушка приходит в себя первой и принимает решение украсить ноги незнакомца небольшими отверстиями от пулек. Выстрел, другой... пушки Миши и Черномора уважительно молчат, отдавая дань прыти кольта. Незнакомец не пытается ни бежать, ни уклоняться. Я всаживаю три пули подряд и с нетерпением жду, когда же он рухнет. Но мужик стоит как вековая сосна, укрепленная железнодорожными шпалами!

Черномор издает хрипящий звук. Я понимаю ее. Все мои выстрелы ушли в молоко - белую стену. Нет, я, конечно, попал, но пули пролетели сквозь незнакомца, не причинив ему никакого вреда. Человек ненастоящий. Он виден только в инфракрасном спектре.

Один из его жгутов устремляется к нам. Нельзя сказать, что он движется быстро, - мы отходим в коридор, уклоняемся, снова возвращаемся в зал. У Миши слегка испуганное и сильно сосредоточенное лицо, у Черномора - сильно испуганное и слегка сосредоточенное, я же полон отваги.

- Ты кто такой? - кричу. - Лечь на пол! Это - милиция!

Увы, в наше время милиция уже никого не пугает. Человек делает вид, что не слышит меня (а может и в самом деле не слышит). Но из глубин спальни доносится всхлип:

- Помогите! Моя дочь тут!

И тут же следует стон. Я вижу, как один из жгутов, устремленных вглубь спальни, сдвигается. Мой котелок варит со скоростью утюга, брошенного с двадцатого этажа. Выходит, что жгут держит кого-то? И даже пытает?

Не ожидал я встретить такое в обычной московской квартире... Да, если честно, и в необычной тоже не ожидал.

- Кто там? - ору.

- Лазарев... хозяин. Ох! Спасите мою дочь! Я могу уйти сам! Ее что-то держит!

Слышится душераздирающий стон (эта фраза тоже потянет на Букер). Кто-то скрежещет зубами.

Я хватаю с дивана бархатную подушку и бросаю в красного человека. Он снова не пытается уклоняться, но зато подушка явственно замедляется, проходя через его тело. Уж не знаю, из чего он сделан, но это что-то, да значит!