Михаил Бычков - Подземка

Смешки усилились. Только теперь в них чувствовалось что-то еще: раздражение, задетое самолюбие. Если бы тварь была человеком, я, наверное, сумел бы подобрать нужное определение. Но мы столкнулись с существом иной природы. Было ли в нем что-то людское, сказать невозможно.

Слава богу, губы слушались меня, поэтому я продолжил:

– Ах вот оно что? Поджала хвост и прячешься. Ты трусливая дрянь, боящаяся даже человеческой тени. Я презираю тебя. Ты выйдешь или продолжишь прятаться от меня, напустив лужу?

Ага, задело! Обидные слова сыграли свою роль. Туман принял форму сначала человеческого скелета, потом кости стремительно начали обрастать мышцами, сухожилиями, мясом. Затем покрылись кожей.

Я увидел знакомую бульдожью челюсть и мощный торс.

Чутье подсказало мне, что это естественный облик существа.

– Полежаев? – изумленно вскрикнул я.

Начальник терминала кивнул:

– Мы снова встретились, Лосев. Рад?

– Не очень. Кто вы на самом деле, Сергей Владимирович? Расскажите, сделайте милость.

– Я? – Он усмехнулся. – У меня нет официальной должности. Можете считать меня кем-то вроде инспектора.

– И что именно вы инспектируете?

– Да, собственно говоря, ни много ни мало – род человеческий.

– Круто, – присвистнул я. – Хорошо устроились.

– Не жалуюсь, – глядя мне в глаза, ответил он.

«Не шутит», – понял я. И на сумасшедшего не похож.

– Так вы, значит, вроде наместника… – Я поднял взгляд к потолку.

Полежаев улыбнулся:

– Высоко берете. Я скорее по другой части. Более приземленной.

– Приземленной в буквальном смысле? Дух, душа Земли? – спросил я, вспомнив философствования хиппи Андрея.

Он когда-то не сильно ошибся насчет Метро. Кто знает, вдруг и тут попал в точку?

– Приблизительно, – подтвердил Полежаев. – Вас что-то смущает?

Я смерил его взглядом:

– Естественно. Вы представляете, как это выглядит со стороны?

– А что вас, собственно, смущает? Пришлось принять на некоторое время человеческий облик. Если желаете, вновь трансформируюсь в туман или нечто иное, на ваше усмотрение.

– Может, в лампу заберетесь?

Полежаев усмехнулся, покачал головой.

Понятно, про Аладдина он тоже слышал.

Я спросил:

– Уже пришли к какому-нибудь выводу?

– Практически да. Осталось еще несколько формальностей.

– И какое резюме? Не огласите?

Полежаев покосился на лежавшую Катю, потом вновь перевел взгляд на меня:

– Отрицательное. Люди – язва этой планеты. У них нет будущего. Думаю, к моему мнению прислушаются.

– Не объяснитесь?

– Разве я обязан перед вами отчитываться? – удивился Полежаев. – Достаточно и того, что я тут уже несколько минут распинаюсь исключительно из чувства симпатии.

– Вы мне симпатизируете? – пораженный, прошептал я.

– В некоторой степени. Вы на редкость стойкий человек. Несколько раз меня даже удивили, а ведь я много чего повидал. Но не обольщайтесь на свой счет. Все кончено. В скором времени никто не вспомнит о том, что когда-то на Земле жили люди. Все вернется на круги своя.

– Но почему? Почему вы не оставите нас в покое, не дадите нам шанс?

– Потому что мы слишком устали. Эксперименты с человеком разумным исчерпали себя. Тупиковая ветвь эволюции.

– Эксперименты, говорите? Големы – тоже ваших рук дело?

– Увы, – вздохнул он. – С ними у меня тоже не очень ладно получилось. Зато есть пища для анализа.

– Сволочь ты, Полежаев.

Он пожал плечами:

– Я на тебя не в обиде. Честное слово.

– Если я убью тебя, это что-то изменит? – Я попытался надавить на спусковой крючок, но пальцы по-прежнему не слушались меня.

Я застонал от боли и обиды.

– Ровным счетом ничего, – чеканя каждый слог, ответил Полежаев. – Меня нельзя убить.

Я ощутил за спиной дуновение ветра, инстинктивно обернулся. Увиденное поразило меня будто молния.

Стены раздвинулись, откуда-то из черноты в комнату шагнул Игорь Белых, бледный и сосредоточенный.

– Привет, Саня, – поздоровался он. – И тебе… Сергей Владимирович, тоже.

Лицо Полежаева переменилось, на нем появилась растерянная и в то же время злобная гримаса.

– Ты? – удивленно прошипел он. – Уходи отсюда, я тебя не звал.

Игорь улыбнулся, но улыбка эта могла заморозить небоскреб.

– Меня не надо приглашать. Я у себя дома, а ты, – он вперил указательный палец в Полежаева, – загостился. Уходи по-хорошему, иначе…

– Что «иначе»? – рассмеялся Полежаев. – Даже в своих владениях ты слаб как ребенок. Тебе не сладить со мной.