Михаил Бычков - Подземка

Стоило мне отвлечься, как в голове вновь послышался зовущий голос. Тело вдруг стало ватным. Нет, с этой заразой обязательно надо что-то сделать. Я не собирался сдаваться вот так, за здорово живешь. Буду бороться во что бы то не стало.

Я представил, будто нахожусь под большим прозрачным куполом, сквозь который нельзя пробиться извне. Вспомнил пространственно-временной мешок, спасшую нас аномалию, и неожиданно ощутил в себе силы. Что-то перекачивало их в меня невидимым насосом. Я почувствовал себя Геркулесом, силы переполняли меня, грозили выплеснуться через край. До чего же это приятное ощущение – небывалой мощи! С ней мне ничего не грозит.

Зов сначала стих, а потом и вовсе пропал. Тогда я мысленно увеличил границы купола, распространяя его на все большее пространство. Территория стремительно разрасталась, пухла, как тесто на дрожжах.

Подействовало. Попавших под действие чужой воли людей отпустило. Выражение на лицах окружающих вновь стало осмысленным.

Добрынин затряс головой, запрыгал так, будто ему в уши попала вода. Довольно интересный способ приходить в себя после пси-атаки.

Я почувствовал неимоверную усталость. Прилив закончился, начался откат. Казалось, энергия совсем покинула меня.

– Что с тобой? – встревожился Добрынин, почуяв неладное.

– Нужно немного отдохнуть. Чуть-чуть. Скоро оклемаюсь, – произнес я, не очень веря в то, что говорю.

Застучали выстрелы. Я догадался, что стреляют где-то возле гермоворот. А это значит…

– Наши работают, – прислушавшись, заявил Добрынин. – Прорвались! Несладко им там, – сказал он сочувственно.

– Молодцы, – улыбнулся я.

Где-то там сейчас сражается моя Катя. И если слышны выстрелы, значит, она жива и побеждает. Она просто обязана победить. Иначе и быть не должно.

Почти сразу поток тварей прекратился. Расстреляв последних живых особей, мы двинулись дальше. Немного погодя к нам присоединилась Катя. Я обнял ее, поцеловал в пропахшие порохом и гарью губы. Она вернулась! Это делало меня самым счастливым на свете.

Добрынин не стал расспрашивать о судьбе сопровождавших ее боевиков. Все и так было ясно.

– Тут их главное логово, – указал Добрынин на несколько лепившихся друг к другу строений, напоминающих муравейники. Соседние здания соединялись на высоте двух-трех этажей переходными галереями.

– Что это? – заинтересовался я.

– Штабной комплекс гражданской обороны. Его построили еще до войны. Между прочим, жутко засекреченный объект.

– То есть Генерал тут? – спросил я.

– Скорее всего, – подтвердил Добрынин и поправился: – Нет, не так. Он должен быть тут. И когда мы его поймаем, я лично повешу его за яйца.

– Не слишком сурово?

– Не слишком. Просто убить будет чересчур гуманно. Хочу, чтобы он помучился перед смертью. После того, что он сотворил. – Добрынин махнул рукой, показывая, что не намерен продолжать разговор.

– Ладно, я к нему тоже добрых чувств не испытываю. Но могу сказать одно: голыми руками его не возьмешь.

Я не стал говорить о том, что недавний зов, очевидно, был послан из одного из этих строений. Мне чудом удалось его приглушить, но гарантии, что и во второй раз справлюсь, я дать не мог. Оставалась еще Катя, но она выглядела не лучше моего. Мы оба были истощены и обессилены. Я держался на одном честном слове, а какие внутренние резервы сейчас прожирал Катин организм, не хотелось даже представить. Катя будто сбросила десяток килограммов, и без того далеко не полная со дня нашего знакомства, она теперь походила на тростинку, которую разве что ветром не качало.

Не очень надеясь на успех, я вновь попытался поставить защитный «колпак». Худо-бедно, но мне это удалось. Справился даже без помощи извне, хотя лишней она бы не стала. Но на нет и суда нет. Ментальная защита раскинулась над людьми Добрынина. Хоть дырявый, но все же «зонтик».

А то, что я шатался от усталости, объяснялось довольно просто: все зависит от навыков. Чем больше опыта, тем легче управлять телепатическими возможностями. Понятно, что у меня они отнюдь не блестящие, но лучше немного, чем ничего.

Катя мои потуги одобрила. Она сразу ощутила «завесу»:

– Все правильно, Саша.

Добрынин подозрительно покосился – сначала на Катю, потом на меня. Ему наши непонятные переговоры были не по душе. Но все же углубляться в расспросы не стал. Рана кровоточила, поэтому ему было не до нас.

– Дальше пойдем только мы, – сказал я.

– Да ну?! С какой стати? – изумился Добрынин.