Николай Желунов - Закон о тюрьмах

И тут, как по сигналу, сопротивление прекращается. Все, кто до этого момента пытался подстрелить Бамбулу, бросаются наутек. Выстрелы стихают. Крики стихают. Всё стихает — в слежавшемся воздухе только шелест шагов, частое дыхание бегущих, да где-то в лабиринте палаток с надрывом плачет младенец. В этой тишине зверь кладет ствол парализатора на выщербленный, словно изгрызенный каким-то чудовищем край глыбы и взводит курок.

Идут. Тяжело карабкаются по склону. Чумазые, потные, все какие-то черные, многие — только из постели, в чем мать родила. Почти все побросали оружие, вот идиоты! Небо, откуда такие уроды-то? У каждого в лице что-то скотское. Вон тот похож на свинью — жирный, лоснящийся, рыло пятачком. Рядом с ним — по пояс голый, весь покрытый татуировками здоровяк с вытянутой конской мордой. Лысая девушка с лицом и кожей змеи. Источенный временем старик с длинными руками, вылитый орангутанг. Бык. Еще несколько свиней. Трясущийся от страха козёл.

Почему-то именно девушка со змеиным лицом пробуждает в звере особую ненависть, а через пару секунд эта ненависть уже прыгает черным огоньком с одной бегущей фигурки на другую, и вот уже они все горят на бегу — черные черным огнем, зверь моргает — огонь становится болотно-зеленым, небо — томатным; он моргает еще раз — пламя синеет, и небо теряет всякий цвет.

Ближе. Еще ближе.

Зверь плавно, не дергая, нажимает на курок, и женщина-змея с шипением падает в песок. Никто не останавливается. Зверь стреляет снова и жирный боров в китайских шелковых трусах валится, хрюкнув, на спину. Бегущим не видна засада — оружие зверя бездымно — обезумевшему от страха стаду кажется, что их расстреливают со спины.

— Ну давайте, с-с-суки…

Бык получает парализующий заряд в лоб, и падая, сворачивает шею. Зверь-стрелок неосознанно выбирает наиболее опасных, и тех, у кого заметно оружие. С другого края долины тоже слышны выстрелы — Вик встречает тех, кто побежал в его сторону.

По зверю открывают ответный огонь, пули шлепаются в песок, они прыгают вокруг как лягушки, камень горячо брызжет в лицо, но зверь не боится, он уверен в своей неуязвимости, он вспоминает Вика, и встает из-за камня; с жесткой ухмылкой, выпрямившись во весь рост, он идет навстречу стаду и хладнокровно расстреливает противников одного за другим, и вот стадо поворачивается, и бежит куда-то еще, они все струсили перед ним, момент торжества, зверь бежит следом и палит, палит, палит… песчаный склон усеян обездвиженными телами — словно на каком-то чудовищном пляже взорвали бомбу. Зверь вдруг осознает, что перед ним никого нет, все кончилось, но он не может остановиться, он стреляет по телам, пока в голову ему не приходит идея получше, и тогда он бежит в город.

Зверь заглядывает в палатки и шалаши, он ищет людей, но их нигде нет, и он рычит, в ярости пиная разбросанные вещи. Неужели все? Он ведь чувствует запах людей. Они где-то здесь, вокруг… Сильный запах множества потных, давно немытых тел… человеческих отходов… Рывком зверь открывает дверь одного из двух стальных бараков, и видит… даже зверю трудно сначала осмыслить то, что он видит.

Откуда-то из глубин памяти всплывает слово «концлагерь».

Кровати… нет, крошечные каморки в несколько рядов вдоль стен — и от потолка до пола. А в каморках — женщины. Молодые, средних лет, совсем девочки… полностью обнаженные, худые, как скелеты. Многие в синяках. Они равнодушно смотрят на вошедшего, в их глазах — только желание скорого конца. На шее у каждой женщины — ошейник и цепь.

Где-то в глубине зверя Гай кричит.

В ноздри врывается сшибающий с ног коктейль запахов: пот, экскременты, рвота, гнилое мясо; зверь пятится, Гай пятится, он запинается о порог и падает на спину, не чувствуя боли, не в силах отвести глаз от золотоволосой красавицы с родинкой на щеке — она лежит напротив входа в барак, ее живот и грудь покрыты багровыми язвами, изумрудные глаза подернуты мутью — ей уже все равно, для нее все закончилось.

В сгустившемся, как кисель, пространстве Бамбула с Мясорубкой на невидимом поводке двигаются мимо Гая словно в замедленном кино. Одним легким движением демон вырывает из стены цепь, которой прикована Златовласка и швыряет её тело вместе с цепью в Мясорубку, затем берется за её соседок — живых и мертвых. У него уходит секунд семь на каждую женщину.

— Н-н-н-н-н… — говорит Гай, пытаясь подняться.

Ему кажется, что он оглушительно, раздирая легкие, кричит мощное киношное «нет!!», но с губ сходит только невнятное мычание, однако демон все понимает, и Гай каким-то образом сознает это, да, демон все слышит, и все понимает, но ни за что не остановится.