Ильяс Найманов - Янтарь. Вирус бессмертия

Через несколько минут они крадучись дошли до тела. Это оказался один из зомбированных с поверхности, в его руке был зажат пистолет, не сильно ржавый, но очевидно давший осечку. Труп выглядел ужасно, даже по меркам ходячих. Обезвожен, словно выжат и мумифицирован. Секундная пауза и Трофим, постучал сталкера по плечу.

— Это наш объект, который обработал Бизона, та же категория. Мы должно быть под разломом, — тихо почти одними губами сказал он.

Моль кивнул, сжав губы и крепче сжав автомат. Осталось выяснить где этот самый объект четвертой категории и как он выглядит. Кто знает, может это полупрозрачный дух, сидящий в кабине этого самосвала, а может эта вон та тень, стоящая возле химической люминесцентной отсвечивающей зеленым аномалии? Сталкер очевидно думал также, поскольку превратился в крадущееся нечто, поворачивающееся вместе с автоматом, плотно прижатым к плечу комбинезона. Вдруг, за полем обманчивой пустоты и темноты возле зеленых слабо светящихся луж киселя они увидели неподвижную фигуру. Фигуру человека, в некогда белом халате, очках, странно неподвижно уставившегося на них. Эта неподвижность и отчетливое понятие, что он, оно или это их видит и наблюдает уже некоторое время, не издавая звука пугала. Оно выглядело человеком из плоти и крови, пусть не молодым, но без признаков разложения, ран или дефектов. Медленно, словно боясь спугнуть спутники подошли ближе, держа его в прицеле.

— Товарищи?! — негромко сказало оно, — Люди?! Товарищи вы? Живые люди!!! Это не сон? Это вправду вы?!

Трофим и Моль уронили челюсть. Все что угодно, только не это. Все что угодно в этой тьме кружащихся аномалий и протоптанных неизвестно кем тропинок. Все что угодно, безобразный мутант, химера, слизень, полтергейст, хоть сама многорукая Шива с тысячами клинков к каждой руке но не это!

— Ты кто? — просипел Трофим, потеряв от шока дар речи.

— Товарищи! Товарищи!! Товарищи!!! — фигура в некогда белом халате заплакала, — Я дождался, я дождался!!! Я знал что меня найдут, который… который сейчас год?

— Две тысячи семнадцатый, — ответил Трофим, у которого от понимания разрыва во времени закружилась голова.

— Две тысячи… невероятно… я так долго вас ждал…, — фигура вытирала не притворные скупые слезы, сняв очки и тыльной стороной ладони пытаясь закрыть мимику лица, — товарищи… я думал все погибло.

Сталкеры подошли ближе. Было видно, что оно огорожено воронками, трамплинами, каруселями, другими аномалиями в несколько рядов, кроме того на оставшемся для существа места размером с несколько больших комнат то тут то там поселились небольшие химические аномалии, сокращающие полезную площадь для пленника.

— Ты кто? — уже четко спросил Трофим.

— Я? — существо выпрямилось, поправило несуществующий галстук, — Я Одинцов Григорий Николаевич, я микробиолог, действительный член академии наук СССР, доктор биологических наук, профессор при институте ЧАН, партийный… но документов у меня с собой нет, они все внизу в архиве службы внутренней безопасности.

— Твои коллега, Док, — сталкер значительно посмотрел на Трофима.

— Товарищи, я так рад вас видеть. Вы спасательная экспедиция? Я так ждал… здесь темно, повсюду эти ловушки, а главное одиноко…

Трофим во все глаза глядел на существо. Это было невероятно, понимает ли товарищ Одинцов кто и что оно? Наверняка должен иметь понимание, в конце концов он не простой лаборант, а доктор, академик, ученый микробиолог. Трофим вздохнул.

— Почему вы все еще живы? — холодно спросил Трофим.

— Я? — растерялся профессор. — Я… я… это долго объяснять. Вы сможете мне помочь, вытащить меня отсюда?

— Мы подождем профессор, — Трофим оглянулся на оставшийся позади труп. — Скажите вы заражены вирусом?

Профессор вдруг потерял всякий интерес к спасению. Расслабился, даже стал немного выше.

— Вы знаете про вирус? — неожиданно холодным и спокойным голосом спросил он.

— Да. Мы исследуем его, — ответил Трофим.

— Скажите пожалуйста, товарищ, а как вас зовут? Какой у вас уровень допуска? — засовывая руки в карманы спросил Одинцов.

— Я Гудин Трофим Аристархович, некробиолог исследовательский комплекс Янтарь. Лаборатория номер шесть. Уровень допуска абсолютный. Мне разрешено брать любые пробы и анализы, любые материалы, все что я посчитаю необходимым.

— И кто же вам дал такой уровень допуска? Верховная ставка СВГК СССР? — с некоторой долей ехидства спросил Одинцов.

— СССР не существует, с девяносто первого года. Тысяча девятьсот девяносто первого года.