Сергей Ким - Своя жизнь

— Постойте, лейтенант, — остановил меня генерал-губернатор. — Мне также поручено зачитать вам императорский рескрипт от двадцать седьмого года эпохи Хэйсэй.

Спина словно бы сама по себе выгнулась по стойке «смирно» и покрылась холодным потом. Я нутром почуял что-то необычайно серьёзное.

Урабэ взял протянутую помощником внушительного вида грамоту, увенчанную массивной печатью, и начал читать.

— «Многие поколения минули со времён принятия Императором Дзимму Тенно власти над Империей из рук божественного Нигини. Испокон веков воевала Империя, защищая себя и своих верноподданных, и всегда её надёжной опорой были Наши верные и храбрые солдаты. Мир изменился — и, следуя велению времени, Империя отказалась от войн и агрессии. Лишь великая трагедия Второго Удара заставила нас вновь вернуться на путь меча. Мы радуемся, видя, что и сегодня Наши верноподданные готовы отдать свои жизни ради Империи, ради общего блага и мира. Не жалея себя и презрев смерть, защитить соратника и исполнить свой долг — вот высшая добродетель, достойная всяческого подражания. За выдающиеся военные заслуги во славу Императора, за проявленную в бою исключительную верность и отвагу Мы награждаем доблестного воина Империи — лейтенанта Икари Синдзи — Орденом Золотого Коршуна четвёртой степени. Мы твёрдо уверены, что и в будущем он не подведёт Империю и всё Человечество, а его подвиг станет примером для всех Наших подданных».

— Ещё раз поздравляю вас, лейтенант Икари, — с этими словами генерал-губернатор протянул мне чёрную лакированную коробочку, в которой лежала весьма почётная и редкая по нынешним временам награда.

— Тенно хейко банзай! — в полном обалдении рявкнул я. Что нужно отвечать в случае вручение награды от Его Величества Императора, мне уже было известно…

— Банзай! Банзай! Банзай! — все японцы в зале в едином порыве вскочили на ноги и с воодушевлением поддержали меня.

Многое могло измениться в этом мире, но вот почтение к Императору — никогда. Он был, есть и будет живым знаменем всего японского народа. Его воля священна, приказы подлежат обязательному выполнению, а награды от Него — бесценны.

Вернулся на место.

— Поздравляю, Синдзи, — серьёзным тоном произнесла Мисато, пожимая руку. — Наградой от Императора нужно гордиться — не каждый удостаивается подобной чести.

— Поздравляю, Синдзи, — протянул мне руку и Макото. — Это действительно великая честь.

— Поздравляю, Синдзи, — присоединилась к общим поздравлениям Рей и, немного подумав, тоже протянула мне руку, повинуясь общему примеру.

— Спасибо, — смущённо покраснел я и присмотрелся к ордену повнимательнее.

Красивый… Два скрещенных старинных синих самурайских щита, поверх которых красуются золотистые нагинаты и алые знамена. В верхней части расположен золотой коршун с расправленными крыльями, восседающий на рукояти меча. Вся композиция окружена множеством красных лучей-лепестков, подвешена на бело-зелёной ленте и в целом напоминает Андреевский крест.

Насколько я знаю, сия награда имеет очень непростую судьбу. После Второй Мировой она была упразднена как пережиток милитаризма, хотя до этого считалась весьма престижным воинским орденом. А восстановили её только лишь десять лет назад, в связи с официальным возрождением японской армии и флота, но вручали очень неохотно — требовалось действительно совершить подвиг, чтобы заполучить «коршуна»…

Круто. Действительно круто. Наверное, я тщеславный — люблю всякие ордена и медали… Ладно, зато будет чем перед девчонками выпендриться… Когда-нибудь. Но не сейчас, это точно.

— За нашу победу!

Дружно чокнулись бокалами с шампанским. Нам с Рей налили совсем чуть-чуть, буквально по одному глотку, приняв во внимание наш возраст. Кацураги к тому же лично проконтролировала процесс наполнения бокалов. Конечно, на этом коротком банкете по окончанию награждения нажраться было весьма проблематично, но майор решила перестраховаться — получать новые выговоры за спаивание несовершеннолетних ей совершенно не улыбалось.

Компания у нашего столика собралась небольшая — я, Аянами, Мисато, Рицко, Аоба, Майя, Макото и замы Кацураги. К моему удивлению даже Акаги сегодня щеголяла в уставной форме, что для меня стало подлинным шоком. Впрочем, изумрудная форма ей была очень даже к лицу, хотя и смотрелась наша Менгеле в ней совершенно непривычно. Все сияли новенькими свежевручёнными наградами — уже ставшими привычными Стальными Крестами и медалями «За заслуги перед ООН». Объединённые Нации явно этих наград не жалели, жадность распространялась только на мечи к крестам — из всех принимавших участие в уничтожении Пятого Ангела особые знаки различия получили только русские (с маленькой добавкой немцев) артиллеристы, ну и, естественно, мы с Рей.