Капитан согласно подтвердил, кивнув головой.
— Второй, — продолжил собеседник, — выше упоминаемая розовая планета, зовущаяся Кристаллом. Третий, — он повысил голос, видя, что заинтересовал летчика, — на планете мифического Ордена.
— Мил человек, — ехидно усмехнулся капитан. — Откуда это вам известно? Начитались старых имперских сказок о мире бога? Или сами придумали?
— Я прибыл сюда из Ордена, — сухо бросил разведчик, отодвигаясь от собеседника. — А зовут меня, дорогой Антон Клипард, Стигнеем Коричневым Затворником. — Он протянул Клипарду руку.
«Дорогой Антон» едва смог захлопнуть отвисшую челюсть.
— Матерью покойной клянусь! — рыкнул он, опрокидывая в глотку остатки портвейна. — Если ты скажешь, что за спиной у тебя в ножнах настоящий кислотник, можешь меня им зарубить!
— Вообще-то убийство сегодня не входило в мои планы, — по-звериному улыбнулся Стигней, отточенным движением отправляя руку за спину.
В помещении ахнули все, включая двух приросших к сидениям алкоголиков, едва в воздухе зашипел, искрясь кислотными каплями длинный, в две руки, зеленый кислотный меч. Это оружие воспевали в легендах, о нем снимали голофильмы, люди на побежденных планетах молились на него. Именно обладатели таких мечей когда-то на корню, до последнего подонка, сравняли с пустотой целую звездную систему кикантов — не знающих никакого страха людоедов. Не могущих чувствовать первобытный ужас, пока не появились Паладины. Символ свободы, равенства и вездесущей кровной мести освещал сейчас полутемное помещение ресторанчика.
— Мать, — просипел капитан, изо всех сил стараясь не сползти на пол. — Что за денек сегодня!
— День хороший, — отметил монах из мифического Ордена, водружая меч обратно в ножны. — Скоро будет солнышко. — Он посмотрел сквозь грязное окно на улицу. И как бы невзначай провел рукой вокруг себя.
Все присутствующие дружно уткнулись в свои столики, над грязной от пепла и жирных пятен мебелью в заведении зарокотал мощный молодецкий храп. Робот слепо уткнулся в стену и замер. Капитан с удивлением отметил, что у бармена сели рассчитанные на год атомные батареи.
— Согласен ли ты, дорогой Антон, сопровождать меня в далеком опасном странствии? — торжественно спросил Стигней, поднимаясь из-за стола.
— Сколько, — невнятно сглотнул Клипард, никогда не доверявший никому, даже сказочным монахам.
Затворник как-то разочарованно вздохнул, разглядывая капитана.
— Миллион галаксиев авансом перед отбытием. И, — он испытующе глянул на собеседника, — два миллиона по завершению полета!
— С учетом налогов, — протянул Антон, явно ошарашенный суммой, которую он не смел заработать и за десять лет.
— Ни один из финансовых траншей Ордена, — отозвался богатый Стигней, — налогами не облагается! Клянешься ли ты, верный защитник Отечества, сопровождать меня в пути?
— Клянусь! — ответил капитан, вставая со своего стула и неуверенно покачиваясь на ногах. Ему мучительно хотелось улечься в кровать и отоспаться.
— Так не пойдет! — почти выкрикнул Затворник, щелкая пальцами по лбу Антона.
— Гы, — выдавил Клипард, стремительно трезвея. Над его головой поднялся легкий пар от выходившего изо всех пор пота — в помещении было довольно прохладно. — Клянусь, конечно!
В его мозгу сразу же активировался специальный чип официальных завещаний. В столице империи появилась еще одна метка в Карательном компьютере — «капитан Клипард пообещал довезти пассажира в целости и сохранности в неизвестное место, случись что-нибудь с нанимателем, принять меры на уничтожение мозговой деятельности провинившегося». В империи строго судили за нарушение любого, самого мелкого обещания, которое относилось к деньгам. Любой гражданин в возрасте от пятнадцати лет мог внезапно умереть от неизбежного перегрева мозга из-за нарушенного слова. Чем активно пользовались многочисленные наемные убийцы.
— То-то же! — картинно провозгласил монах, направляясь к выходу. — А я в свою очередь, клянусь, что при соблюдении своей клятвы, ни ты, ни кто-либо из твоего экипажа не примет смерть из моих рук, или оружия моих друзей! И гарантирую полную выплату, с учетом возмещения любых убытков, причиненных кораблю, или его пилотам.
Этот день — самый счастливый в моей жизни! Так думал идущий в неизвестность, к смерти, или славе, капитан.
— Позволь поинтересоваться, — спросил он, — целью нашего путешествия.
Стигней хмыкнул.
Читать дальше