Андрей Посняков: Князь-меч [СИ]

– Смотри, не простудись, девица.

– Уж как-нибудь. Прощай.

– Прощай…

Одарив на прощание улыбкою, разбойница скрылась в ночи… и тотчас где-то за углом, за длинной оградою, заржали кони. Послышался стук копыт…

– Уехала, – улыбнулся князь. – Ну, в добрый путь…

Князь… Аспирант Игорь Викторович Ранчис, петербуржец с литовскими корнями… именно им и был когда-то кунигас Даумантас, псковский князь Довмонт. С помощью языческих литовских жрецов сознание Игоря перенеслось далеко в прошлое, дабы уничтожить проклятье Миндовга, вплотную касавшееся семьи Ранчисов.

Довмонт принял крещение – только имя Христа могло справиться с языческими проявлениями сознания. Только как христианин, Игорь смог сохранить свой разум… ставший частью сознания Довмонта. Навсегда. Без всякой надежды на возвращение. Более того – именно это и сняло проклятье Миндовга. Там, в том мире, все остались живы. И Лаума, сестра, и юная красавица Ольга… невеста… а теперь уже – и жена.

Кирилл Осетров, верный человек Степана-тиуна, начал свой сыск с небольшого торжища, что притулилось на самом краю Застенья, невдалеке от высокой крепостной стены, выстроенной недавно по приказанию князя и с одобрения веча. Вообще-то во Пскове имелся и большой рынок, где, окромя русских торговых гостей, бойко торговали и купцы из Риги, Ревеля, Дерпта. На запад из Пскова шли караваны с мехом, медом, воском, кожей, щетиной, салом, льном и многим другим. Иноземные же купцы везли в Псков золото, серебро, медь, олово, свинец, сукно, полотна, драгоценные камни, вина, пергамент… Но это все – большая ярмарка, далеко не каждый день бывала. На каждый же день – вот, торжище. Кому пироги, кому квас, кому зелень. Уже и ягоды и первые грибы пошли – ими торговали мальчишки. Просили недорого, Кирилл остановился прицениться, завел разговор.

Про друзей убитых отроков отце их, Еремей-охоник, ничего толком сказать не мог, как ни пытался Степан вытянуть из него хоть какие-то сведения. Да и до отроков ли ему? Главный ловчий – голова забот полна. То же и жена его новая – ничего толкового не поведала. Прежняя же супруга охотника, Лося с Кабаном мать, померла еще лет десять назад.

Так что: никто – ничего. И что делать? Ходить по соседям, выспрашивать – не во всякий дом чужого человека пустят, да и злодеев можно спугнуть. Вдруг да они тоже недобитого Кольшу выискивают? Оченно может статься! Кирилл Осетров хоть и молодой еще был, да ушлый, понимал – не все лиходеи дураки, попадаются иногда и умные. Редко, но бывает. По большому-то счету – да, злодейства все по-глупому совершались. Нагло ограбят кого или охальники завлекут девку в толоки – снасильничают вшестером, потом и проговорятся, не выдержат. А как же – охота ж похвастать, какие, мол, мы молодцы! Между тем город слухами полнится, и по слухам этим охальников отыскать проще простого.

Вот и сейчас помощник тиуна сильно надеялся на людскую молву. Не на взрослую молву – на ребячью. Ну, кому еще-то отроки сопливые интересны?

– Грибы-то, отроче, случайно, не на Гнилом мысу собирали? – тщательно перебирая крепенькие подосиновики, прищурился молодой человек.

– Не-а, не на Гнилом. Не на Гнилом, а… – продавец, босоногий мальчишка с копной соломенно-желтых волос, поковырял пальцем в носу и прищурился. – А ты почто, челочек, спрашиваешь? Сам хочешь набрать?

– Да некогда мне по грибам. – Бледное лицо сыскаря презрительно скривилось. – По лесам да болотам шастать – еще чего не хватало!

Тут Кирилл словно бы невзначай, от жары будто бы, распахнул верхнюю одежку – простую холщовую свиту, какие обычно носили простые люди – всякие там подмастерья, смерды да рядовичи-закупы. Однако же под холщовой свитой оказалась длинная верхняя рубаха доброго немецкого сукна с богатой вышивкой по вороту, рукавам и подолу, да еще с парчовыми вставками-клиньями. О-очень недешевая рубаха, к слову сказать! Сыскной специально так одевался: покажет рубаху – знатен, богат! А накинет на плечи свиту – простолюдин простолюдином. Чтоб людей-то разговорить, кем только не прикинешься. Люди-то, они разные, разный к ним и подход.

Увидав богатый наряд, парнишка поспешно поклонился:

– Ой, дяденька! Ты, поди, боярин? И сам-то… на торг…

– Не боярин я. Приказчик у гостя заморского, – отмахнулся Кирилл. – А покупать все люблю сам. Так откель, говоришь, грибы?

– С Синего болота. Там, за Псковой-рекой…

– Знаю я, где Синее болото, – пригладив редкую сивенькую бородку, сыскной скривил тонкие губы. – Там Еремеевы братцы захаживали… раньше все они мне грибы продавали. Чегой-то нынче братовьев не видать? Потому я и к тебе…