Дмитрий Казаков - Идеальное отражение

Мысль дельная, вот только времени на воплощение её в жизнь у нас нет.

— Не успеем, — я покачал головой. — Заляжем. Может, эта махина нас попросту не заметит.

Чугунки — создания малопредсказуемые, и если рапторы почти всегда нападают на людей, то представители других видов менее агрессивны. Даже бронезавр или дракон, произошедшие от военной техники, не всегда бросаются в атаку, завидев человека, что же говорить о бывшем локомотиве?

Он запросто может проследовать мимо, не обратив на нас внимания.

— Попробуем залечь. — Синдбад первым шлёпнулся на землю, мы с Колючим повторили его манёвр.

Насыпь задрожала сильнее, и показалась ползущая по рельсам туша, похожая на громадного слизняка, увешанного короткими щупальцами и чем-то вроде металлических ушей. Протяжный гудок возвестил, что кое-какие паровозные «органы» монстр сохранил, а щекотка у меня во внутренностях дала понять, что нас «увидели», что биомех обратил на нас внимание.

Тупая морда чугунка, покрытая бугристыми наростами, окуталась голубоватым сиянием.

— Это же… — прошептал бывший праведник.

— Не дёргайся! — шикнул я на него.

Полыхнуло, и мощный электрический разряд пронёсся над нашими головами, вонзился в ограду парка. Металлические прутья расплавились, точно были из воска, шибанула волна жара и резко запахло озоном.

«Промахнулся?» — сказал Синдбад через М-фон.

«Нет, — ответил я. — Дал предупредительный, чтобы не рыпались».

Железнодорожный биомех подъехал ближе, стал слышен монотонный шум, словно от кипящей в огромном котле воды. Простучали по шпалам искорёженные, никак не круглые колёса, и исполинская туша начала понемногу удаляться.

— А теперь берём руки в ноги и убираемся отсюда, — сказал я. — Разговоры потом! Вперёд!

И мы побежали.

Импровизированный кросс в полной выкладке закончился у Чуксина тупика, когда граница парка и насыпь разошлись. Нам открылся вид на громадный разлом, на исходящий из недр земли дым, а свежий северный ветер принёс запах гари.

Я, честно говоря, думал, что спутники мои остыли, и вопросов больше не будет, но надежда умерла быстро. Синдбад заговорил, едва мы перешли с бега на шаг и убедились, что вокруг более-менее безопасно.

— Ну что? — спросил он. — Ты собираешься выкладывать нам всё или по-прежнему будешь держать нас за дураков?

Выбор передо мной встал нелёгкий: либо не изменить собственным принципам и промолчать, но, скорее всего, лишиться доверия и поддержки, либо сказать всё, поступить честно и правильно, но резко увеличить степень собственной уязвимости.

Ведь чем больше знают о тебе другие, тем ты слабее.

— Ладно, уговорили, черти красноречивые, — сказал я, решив, что непорядочно держать в неведении тех, кто уже не раз выручил меня из беды. — Дело обстоит следующим образом…

И я рассказал, что иногда могу воспринимать то же, что и рождённый в «Мультипликаторе» дубль. Вижу его глазами, получаю информацию с его имплантов, идентичных моим, и даже улавливаю обрывки мыслей. Последнее выглядело и вовсе фантастично, но, скорее всего, было правдой, и правдой неприятной.

Ведь процесс обмена информацией носит, вероятно, двусторонний характер.

— Вот почему я видел тебя как бы раздвоившимся! — потрясенно произнёс Колючий. — Ангельски чудно!

— Уж ангельски или демонски — это бабушка надвое сказала, — пробурчал я. — Поэтому я чётко знаю, да и неодруиды подтвердили, что от парка дубль пошёл на восток, к «Дмитровской». Куда дальше, не знаю. Я по желанию к нему в черепушку… — тут меня передёрнуло, — заглянуть не могу, да и он ко мне, надеюсь, тоже. Будем искать следы и спрашивать, если будет у кого…

Окрестности метро «Дмитровская» — район небезопасный даже по меркам Пятизонья. Он представляет собой настоящее «урожайное поле» с артефактами, и за него постоянно идёт драка. Группировки норовят взять его под контроль, им мешают чугунки, свой кусок норовят урвать ходоки.

Так что здесь стреляют почти постоянно.

— Грешно, конечно, такое говорить и на это надеяться, — Колючий засопел, — но вдруг его уже убили?

— Не знаю… — я поколебался. — Но мне кажется, я бы такое почувствовал.

— Тогда чего время терять? — Синдбад окинул взглядом начавший потихоньку темнеть небосклон. — Пошли к «Дмитровской». А там на месте разберёмся, что и как, или спросим кого.

— Эх, рыжим море по колено, — пробормотал я, и мы продолжили путь.

Прошли мимо того места, где находился дубль в момент, когда между нами установился коннект, — у самого начала трещины, рядом с блокпостом. Миновали целую серию ловушек, выстроившихся в окрестностях Дмитровского проезда: «Мухобойки», «Трясины» и «Магниты», а затем мои импланты показали, что впереди довольно людно.