Владимир Торчилин - Институт

Разом потерявший всю свою доброжелательность Сергей Филиппович сухо процедил:

- Да, с пониманием политических и экономических процессов не все у вас в порядке. Похоже, рановато мы вас в такие серьезные поездки стали посылать. Рановато. Так что давайте сюда ваш загранпаспорт и отчет, а о ваших взглядах я со своим начальством потолкую. Тогда и решать будем по поводу вашего дальнейшего будущего.

Игорь выкатился, как оплеванный. И, главное, этот Сергей Филиппович, как и обещал, на Игоря сообщил наверх полной мерой, хотя, вроде, и без особых последствий. И об этом сообщении, и об отсутствии последствий Игорь узнал через пару месяцев после того памятного разговора по душам в увээсном кабинете, когда в коридоре его неожиданно остановил Директор.

- Ты что, идиот? – как всегда вежливо и доброжелательно начал он разговор – Ты что, не понимаешь, с кем и о чем говорить можно? Почему это мы на тебя телеги из министерства получать должны, что ты политическую незрелость демонстрируешь? – тут Игорь понял, о чем, собственно, речь, и мог бы даже кое-что и ответить, но вставить слово в горячий монолог Директора все равно возможным не представлялось – Хорошо еще что Босс в твоих результатах лично заинтересован. Так что меня просил ответ подготовить. Вот я и написал, что ты у нас хоть и кретин малахольный, но никаких дурацких выходок мы от тебя не ожидаем, а тематику ты ведешь наиважнейшую, так что твои поездки нам нужны. Вроде, помогло – отбили тебя на этот раз. В следующий раз не будь мудаком и думай, где и с кем говоришь. И, главное – что говоришь! Больше выручать мы тебя не будем. Ума не хватит – вот и сиди в жопе (под жопой Директор, по-видимому, понимал родное советское отечество). Ишь, умники – даже колина история вас ничему не научила. А ведь все, небось, помнят. Вот катись теперь и думай, как в будущем не влипать.

Под такое напутствие и был отправлен Игорь дальше по коридору.

III

А историю с Колей из соседней лаборатории Игорь помнил до деталей. Поучительную, надо сказать, историю...

Коля этот был, особенно с точки зрения руководства и охранительных инстанций, экземпляром почти нереальным по набору всех мыслимых положительных качеств – симпатичный русский парень из рабочей семьи, в армии отслужил, где почти автоматом влился в ряды КПСС – не самый типичный случай среди высоколобой интеллигенции – а потом МГУ закончил с красным дипломом, прошел аспирантуру, защитил блестящую кандидатскую и оказался в Институте на должности старшего научного и с самыми радужными перспективами на будущее. И при этом еще и человек веселый и компанейский, да и помочь готов любому безо всякой корысти. Так что когда подбирали самые первые кандидатуры на предмет сотрудничества с Америкой, то, естественно, Коля был включен в исходный список одним из первых, да так в нем и остался. И поехал к штатникам в составе первой же группы. И пахал там три месяца без выходных, приятно удивив американцев высоким качеством советской научной подготовки и привезя в родной Институт вагон и маленькую тележку вполне публикабельных результатов. Так сказать, отработал по максимуму. Казалось, что кроме всеобщего одобрения и непрерывных поездок по интересным заграничным адресам в будущем ему теперь ожидать не приходится. Жизнь, однако, сложнее стандартных схем.

Непредвиденные осложнения оказались связанными с тем, что человеком Коля был наблюдательным, общительным и откровенным. И, в придачу, несколько наивным. А потому сугубо научные рассказы о своей поездке обильно уснащал описанием увиденных в Америке разнообразных положительных и неожиданных для прополосканных советских мозгов сторон чуждого американского бытия – от невероятных продуктовых супермаркетов до вполне официально разрешенных в цитадели капитализма и даже империализма университетских семинаров по марксизму под портретом Ленина на стене. И непрерывно рассказывая про все это многочисленным институтским слушателям, он не переставал удивляться, как все это проходит мимо глаз работающих в Америке советских журналистов, в результате чего они представляют публике совершенно несбалансированную картину американской жизни и не позволяют нам перенять многое из того хорошего, чему там можно поучиться. И хотя несколько человек осторожно предположили, что эти самые журналисты потому и сидят бессменно по всяким америкам, что точно знают, о чем можно, а о чем нельзя рассказывать неиспорченному советскому человеку, и даже порекомендовали ему свои американские восторги несколько уменьшить или, во всяком случае, ограничить их излияние узким кругом самых надежных друзей, Коля удивленно ответствовал, что рассказывает он чистую правду, а хорошему надо учиться везде и всегда, включая и территорию потенциального стратегического противника, тем более, что никаких уж таких ярко выраженных антисоветских чувств он у своих американских коллег тоже не наблюдал.