Андрей Дьяков - Во мрак

— Дело мутное. Да и я не сыскарь какой. Сами копошитесь.

Совет загудел, обсуждая отказ наемника. Пантелей в отчаянии закусил губу. Тертый стоял неподвижно, продолжая ухмыляться.

Наконец в кругу наметилось движение. Со своего места встал немолодой уже веганец. Сатур… Через этого пижона Таран получал из Империи сыворотку. Скользкий тип. Острые черты лица, надменный колючий взгляд. К вороту ладно пошитого сюртука приколота ядовито-зеленая, в шипах, веточка неизвестного растения — очередной мутировавшей дряни, судя по всему. Экологи нового мира, м-мать…

— Как твое здоровье, сталкер? — вкрадчиво поинтересовался он.

Таран схлестнулся с веганцем взглядом, выжидая. Сатур тоже не спешил, наслаждаясь всеобщим вниманием. И все-таки не выдержал, первым нарушив затянувшуюся паузу:

— Веган нашел способ исцелить тебя. Полностью. По-моему, достойная плата за мутное, как ты выразился, дело. Счет, естественно, будет предъявлен всем колониям в равных долях.

Сатур хищно улыбнулся. Делегаты перешептывались в ожидании решения. Пантелей с остервенением протирал запотевшие очки. Тертый маялся поодаль, в нетерпении отбивая носком ботинка незамысловатый ритм.

Теперь настала очередь наемника тянуть время. Предложение было, чего уж там, неожиданное. Заманчивое, но с запашком, черт бы побрал этих веганцев… Сталкер судорожно прикидывал так и эдак, взвешивая все «за» и «против». От предложения Совета за версту несло подставой. Шансы оказаться крайним во всей этой истории, конечно, велики, но возможность излечения…

Интерес Вегана в этом деле был прост и понятен — нажиться на исцелении. С наемника много не возьмешь, а вот с крупных колоний можно урвать неплохой куш. Потому, видимо, они и молчали раньше о лекарстве — держали козырь в рукаве, ждали подходящего случая. Да и вряд ли имперцы испугались кучки каких-то там беженцев. Слишком мощная это структура, чтобы серьезно относиться к подобным угрозам. Тем более, пилить с Чкаловской до владений Вегана — не ближний свет…

Сейчас Таран думал не о себе. Пожил, как-никак. Другое дело — Глеб. С каждым новым приступом мысли о будущем ставшего родным сына тяготили все больше. Сталкер сжал лямки рюкзака так, что побелели костяшки пальцев, но на лице не дрогнул ни единый мускул.

В гробовой тишине отчетливо зазвучал его хриплый голос:

— Согласен.

Вдоль рядов пронесся дружный вздох облегчения.

— Оповестите свои станции о предстоящем визите. Мастерские, склады, фермы, жилой сектор — смотреть буду все. Счастливо оставаться.

Наемник собрался было уходить, но…

— Еще не все, сталкер, — окликнул Сатур. — Сам понимаешь, у каждой колонии свои… секреты. Своя тактика обороны. Слабые места… Мы должны взять с тебя обязательство сохранять в тайне всю информацию о станциях, не относящуюся к сути вопроса. По-моему, вполне логичное требование, не правда ли, уважаемые?

Веганец оглянулся по сторонам в поисках поддержки. Делегаты согласно закивали. Безгрешных тут не было. Темные дела крутили везде. Что уж там про Веган говорить… Скрытные ублюдки…

— Даю слово, — бросил Таран, отчетливо ощутив вдруг, как сильно увяз в ворохе чужого грязного белья.

Сказанного не воротишь. Выбор сделан. И лишь какая-то, свойственная только сталкерам, чуйка подсказывала, что проблемы только начинаются.

Весть об уничтожении колонии Мощного стала для Тарана полной неожиданностью. Казалось, еще вчера они с Глебом мерили шагами булыжные мостовые уютного поселка, общались с приветливыми и по-своему счастливыми жителями, дивились аккуратным клумбам, пестревшим всеми цветами радуги. А теперь этого райского уголка не стало в одночасье. Удивительно, как в человеке уживаются желания созидать и разрушать…

Вести по метро расходятся быстро. Только теперь, узнав о трагедии, сталкер заметил неуловимые на первый взгляд перемены в поведении людей. Казавшиеся такими реальными планы на скорое переселение рухнули, подорвав и без того низкий моральный дух жителей метро. На смену деловой суете пришла апатия, разговоры звучали реже, а лица многих снова застыли масками обреченности; из их взглядов словно выскоблили всякую надежду.

Проходя транзитом Фрунзенскую, Таран заметил несвойственное для тихой станции скопление народа на платформе. Люди сгрудились вокруг уложенных в ряд брезентовых мешков… Трупы. Картина настолько обыденная и привычная, что давно уже не вызывала ни ужаса, ни сострадания. Новый день — новые жертвы. Чему удивляться в этом чудом уцелевшем, зарытом в землю огрызке канувшего мира? Рядом мелькнул плащ мортуса. Сегодня безликим санитарам предстоит много работы.