Андрей Валерьев - Форпост - 4

Маму Ваня любил. Он был хорошим сыном. Воспитанным, умным, добрым и отзывчивым. А потому появление в своей жизни нового папы Ваня воспринял спокойно и без истерик, понимая, что так будет лучше для его мамы. Для младших братьев и старшей сестры, которая значила для него так же много, как и сама мама. Папа Олег часто рассказывал об отце, о настоящем отце Ивана, отзываясь о нём, как об очень хорошем человеке.

— Не верь, Ванечка, слухам. Твой отец был умным, добрым и честным человеком…

Ваня кивал головой и слушал, слушал, слушал. Перед его глазами мелькали картинки. Вот его папа в одиночку громит отряд разбойников. А вот, его папа, сам, один (!) строит Севастополь. А ведь город такой огромный! А вот… А вот…

Время шло. Мальчишка рос. Сначала он хотел, как папа Олег, стать военным. Затем, как дядя Геерт — моряком. А потом он увидел, как по небу летит огромная белая птица, на которой сидит человек и навсегда «заболел» небом.

Иван обнимал сестру и, чувствуя, как она начинает успокаиваться в его объятиях, смотрел на этот пустой и безжизненный берег, где не было ничего, кроме десятка развалившихся глинобитных хижин и в голове его крутилась только одна мысль.

«Мама, как ты могла?»

То, что с мамой что-то случилось, Ваня заметил пять лет назад, когда он вернулся с юга, с докладом о найденной нефти и заложенном посёлке нефтедобытчиков. Сначала Иван думал, что у родителей случилась размолвка, но, к счастью, это оказалось не так. Отчим всё так же боготворил маму и сдувал с неё пылинки. Братья и сёстры, тоже, слава богу, были все живы-здоровы. Иван терялся в догадках, пока до него не дошла история про очередного самозванца.

Тогда, глядя на то, как трясутся руки у мамочки, Ване впервые в жизни захотелось убить. Растерзать самозванца. Голову затопила дикая ярость, перед глазами стояла чёрная пелена, а щёки и губы занемели. Он едва не сорвался на папе Олеге, который решил привести его в чувство. Спасла его мать, оторвав сына от растерявшегося отчима. Тогда тот только и смог пробормотать.

— Папа родимый. Узнаю.

Иван попросил прощения и уехал на юг. В свой посёлок, который он поднимал совместно с Новоградцами.

А два дня назад мама попросила его срочно прилететь домой. Голос из динамика радио был такой встревоженный, что Иван без звука бросил все дела, заправил самолёт и рванул на север. По пути пришлось два раза садиться, чтобы заправить машину. В Новограде и Керчи. И хотя погода стояла неважная — всё обошлось.

А потом мама ему РАССКАЗАЛА.

«Мама, мама… как ты могла!»

Ваня Маляренко, как когда-то давно, в далёком детстве, ища утешения зарылся носом в волосы старшей сестры и заплакал.

— Сын, послушай меня. Я должна тебе что-то сказать, — мама почему-то смотрела сквозь него, — твой отец попал в беду.

— А…

Папа Олег только что лично встретил самолёт Ивана на столичном аэродроме. И выглядел он совершенно здоровым.

— Твой НАСТОЯЩИЙ ОТЕЦ. Иван Андреевич Маляренко.

Дальше всё было как в тумане. Ваня слушал, кивал, но смысл сказанного доходил до сознания с большим запозданием.

Какое Булаево? Максат-ага давно откочевал к Днепру и там заложил Ново-Булаево… Какой посёлок? Весь металл от корабля и самолётов ещё пять лет назад вывезли, там же нет ничего? Какая рация? Какой кабан? Какая охота? Мама!

— Мама! Ма…

— Твоего. Отца. На охоте. Порвал. Кабан. Состояние очень тяжёлое. Док уже там и он говорит…

Таня всхлипнула. Она так и не простила того человека, что сейчас умирал в лачуге на пустынном берегу, но муж, её НАСТОЯЩИЙ муж настоял на том, чтобы всё рассказать детям. Хотя бы старшим детям, которых его бывший друг, Иван Маляренко, качал на руках.

— Ступай, сын! Мне ещё с Анютой разговаривать.

Таня смотрела на своего первенца. Он ведь ни капли не похож на того человека. Только глаза. Глаза и характер. Упрямый и прямой.

Ваня встал, ничего не соображая, чмокнул маму в щёку и, пошатываясь, вышел из комнаты. Уже в дверях его догнало мамино «прости».

На берегу Ивана и Анюту встречала невысокая некрасивая немолодая, загорелая до черноты женщина. Лицо её, покрытое густой сеткой морщин, тем не менее, улыбалось.

— Как ты на маму похожа, Анечка.

Анна Иоанновна удивлённо остановилась.

— Я Алина, подруга твоей мамы, Анечка. И вашего папы тоже, — женщина запнулась, — подруга. Это мой младший сын.

Невдалеке, опираясь на костыль, стоял мальчишка лет пятнадцати. Он, его мать и дядя Иван и составляли всё население заброшенного посёлка Булаево. Мальчик приветливо помахал рукой.