Вот урод. Стоит и ржет — сам себе клоун, а я тоже хороша, сколько я на этот дебилизм попадаться буду, а? Нет, ну какой гад, и в очереди уже подхихикивают — тоже мне, верх остроумия услышали.
«Я в отпуске» .
Основанием ладони — в верхнюю треть грудины. Нежно, чтобы бронхи не вынуть. Убрать голову, потому что он сейчас отмахнется вслепую. Шагнуть вперед — и носком в щиколотку.
Подыши своей кровью, сволочь.
Позади истекала гробовым молчанием очередь, ровно горели мягкие лампы в офисе, хрипел валяющийся идиот, а я уходила с отчетливым ощущением, что на самом деле избили меня. Я вся такая глупая пыталась подшутить над системой, выпятила свой характер и получила по мордасам. Все, могу быть свободна. Очень уж не хотелось признавать: я перегорела, — но что поделать.
На своей «Нигоки» я уделаю любого из этих крысенышей, распечаткой моего списка благодарностей можно обклеить уборную, и на кухню тоже останется. Я дерусь, стреляю и хамлю, как два спецназовца сразу, но вот сейчас я дала в морду и ушла с четким ощущением, что получила.
«Ты перегорела, Аска».
«Ты самая лучшая, доченька».
Улавливаете иронию? Все горят, все, но этого не понял даже Кадзи-сан, даже он решил, что меня надо упаковать под надзор и просто услать в отпуск. Мечта и рекреация: загорать до струпьев, кувыркаться со случайным знакомым, кататься на яхте, придерживая рукой огромную стильную шляпу.
Кстати, надо купить себе такую, и чтобы непременно белую.
Я подняла глаза и осмотрелась: слева были серые ворота в ангар — огромные, с лампочками, которые очень красиво мерцают, когда расходятся створки, и всегда отрывисто гремит сирена: «Бам. Бам. Бам. Бам» . И стоило мне сосредоточиться на этом самом звуке, как я его услышала. Ну, конечно, не удержалась.
Ворота расходились, ворота предупреждали, что впереди, за шлюзовыми трубами к кораблям — только тонкая пленка силового поля, а дальше сразу космос. Ангар освещали скупо, его часто продували аргоном, и здесь царил образцовый порядок, даже мусор складывали кучками. Я сделала несколько шагов и принюхалась: для меня космос пах именно этим помещением — органическими контейнерами со сверхтопливом, оружейным маслом, сваркой и озоном. Корабль, от рубки до реактора, не пахнет ничем, ну, то есть пахнет — но только тобой, а свой запах слишком привычен.
Сингл-класс — это такое обонятельное одиночество, столь же наполненное, как и вакуум.
Металл и пластик, суетящиеся дроны обслуги, кому-то по громкой выдают разрешение на вылет, а у стенки распатронивают переклинившую ленту с кристаллами для бортового лазера. Я присмотрелась: заправляя ее в модуль, техники перекосили вторую планку, и теперь протяжный механизм будет сбоить. Можно, конечно, подсказать, но этим двоим еще гражданство зарабатывать, вот пусть и корячатся сами.
Я обошла деактивированного боевого дрона — тяжелую дуру в активной броне — и оказалась у третьей бухты, прямо перед форштевнем «Нигоки».
«Ну, привет» .
Четыре торпедных шахты, прикрытых полусферическими колпаками, всегда казались мне глазами. Еще мне вся эта конструкция спереди напоминала нос подводной лодки века так двадцатого, но с таким же успехом можно и с мордой умбера сравнивать.
Короче говоря, это была моя «Нигоки». Моя Красная.
Хорошо тебе, Красная. Ты можешь даже свои мозги отрастить, если выжгут. И модульное строение тоже многое решает: реактор пересобрать из космического мусора — звучит знаменито, фантастично и круто. Ты классная, «Нигоки». И знаешь, если мне есть, к чему вернуться после отпуска, так это к тебе. И продолжим охоту, да, Красная? Скотобойня — это дело такое, с кем не бывает при нашей-то работе.
Я смотрела в чешуйчатую морду, смотрела и ежилась: здесь было холодно, а вот на Бруствике… Мне вдруг стало отчетливо ясно, что в последний день отпуска я что-нибудь с собой сделаю. Откроется дверь, войдет портье, потому что я не ответила на пятнадцатый уже звонок, войдет охранник, и они увидят меня. Точка. Здесь я притормозила воображение.
«Ну и все, и хватит. Вдруг, влюбишься там. Или курортный роман таки исцелит».
Не влюблюсь, не исцелит — глупые это все надежды. Дальше все пойдет по накатанной задумке: пятнадцать неотвеченных, портье, охранник, остывшая ванна… Мой смысл жизни — космос и ты, Красная. И что-то этот смысл перестал меня радовать.
Чертовы нелегалы. Чертова работа.
Наверное, я дурею с жиру. Вот этих двоих техников, что перебирают кристаллы, разрежут на органы, если они не заработают гражданство, у них же на лицах написано: сто двадцать ай-кью на двоих. По всей Империи людей маршем водят в шахты за то, что в городе грохнули карателя. Статистический работяга каждому кредиту рад, он же жену убьет, если та вдруг понесет не в сроки, это ж бюджет перекраивать и заявку задним числом писать. А если еще и сосед донесет о беременности…
Читать дальше