Михаил Бычков: Третье правило диверсанта

Теперь предстояла самая сложная задача — решить в каком направлении двигаться. Мысль о поисках следов оставленных грабителями можно было смело выбросить из головы: искать их в кромешной темноте бессмысленно, всё равно, что пытаться сделать это наощупь. Сомневаюсь, что они обитают где-то поблизости и настолько обнаглели, что промышляют рядом со своей общиной. Слишком велик риск, быть разоблаченными: в этом случае их ждала смерть без суда и следствия.

Все же, нужно было что-то делать, и я направился к тому месту, где состоялась встреча с мальчишкой. Авось, удастся чего ни будь, да «вынюхать»?

Вот и узкий переулочек, который запомню на всю жизнь, занеся этот эпизод в черный список, под названием: «Чего не следует делать, находясь на задании». Поздно конечно кулаками махать, но что поделать?

Пытаться что-то рассмотреть глазами, было равносильно попытке проделать это задницей, может именно поэтому, чтобы удвоить свои шансы, я и встал на колени. Пришлось переворошить весь мусор и грунт руками, чего собственно делать ну очень не хотелось, памятуя о живности, водящейся в земле, и сейчас, в ночной тиши и прохладе, выбравшейся на прогулку. Я не трус, но опасаться некоторых многолапых особей, все же стоило. Живы еще были в памяти случаи, когда люди погибали от укусов насекомых. Особенно теперь, когда солнечная активность нарастает с каждым годом, и они изменяются отнюдь не в лучшую сторону.

Переворошив кучу бесполезного мелкого хлама, я подумал, что и эта идея была не из лучших. Только сейчас любая, даже самая идиотская затея могла иметь шанс на существование.

Неожиданно, пальцы нащупали предмет, отличающийся от всего, что попадалось до этого. Это было нечто гладкое, имеющее овальную форму — какой-то амулет, либо что-то на него похожее. Может быть часы-кулон?

Раньше, их носили на шее, на цепочке. Одни, я видел еще в детстве, но они были сломаны и давно не работали, используясь исключительно в виде украшения своей хозяйки, которую я смутно помнил, точно она была обрывком какого-то давнего полузабытого сна.

Поднеся находку поближе к лицу, я понял, что не ошибся. Подсвечивая себе люминесцентным циферблатом часов и попутно строя догадки, почему их не взяли (скорее по невнимательности, из-за спешки: решиться напасть на егеря — для этого нужна смелость или полное отчаяние), я рассмотрел, что это и был кулон в виде часов. И именно такой, как на той женщине, виденной мною раньше, или, может, всё-таки приснившейся. Но, самое потрясающее открытие ждало меня дальше. Щурясь до слёз, я прочёл дарственную надпись на крышке часов «Дорогой Анне, с любовью. А.».

И ту, женщину из прошлого тоже звали Анна. Это была раздавленная жизнью старуха. Она жила по соседству с одной из семей, где мне посчастливилось провести несколько достаточно светлых и по-своему радостных месяцев. Она очень тепло ко мне относилась. Может быть, я напоминал ей кого-то?

Воспоминания нахлынули широким безудержным потоком. Это уже не казалось сном, всё проявилось, как уличный вид, когда со стекла широким движением руки стирают пыль. Я отчётливо вспомнил соседку, её имя и сломанные часики-кулон, которые она носила на шее.

Я был обрадован находке, и огорчен, одновременно. Возможно, это просто совпадение, и это совсем не те часы, и надпись на них выполнена еще во времена, когда солнце было другом, а не врагом и убийцей, но я почему-то был уверен, что держу в руках именно их. А это значило, что люди, напавшие на меня, принадлежали к общине, где я когда-то рос.

Кулон мог потерять кто-то из тех, кто поджидал в засаде, здесь в подворотне. Может быть, даже тот самый мальчик, назвавшийся Сеней. Другого варианта я не рассматривал: слишком велико было расстояние отсюда до общины, чтобы совершать такие переходы ради прогулки, и к тому же — это хорошо вписывалось в мою недавнюю теорию о «банде, промышляющей вдали от дома».

Так, или иначе, но в моих руках был ключ к раскрытию преступления, и теперь, зная, куда мне следовало идти, я не стал терять ни минуты.

Вскоре, злосчастный подвал остался далеко позади, но ещё долго напоминал о себе пульсирующей болью в затылке.

Меня зовут Алексей. Свою фамилию и точный возраст я не знаю, так же, как не знаю, кто мои родители и где появился на свет.

Все свое детство я провел в одной из северных общин (заводских), куда сейчас и направлялся, в надежде вернуть не принадлежащие мне, но за которые я отвечал головой вещи, а заодно свое честное имя. Это единственное чем я дорожил больше жизни и единственное ради чего был готов на всё, ну, или почти на всё. Я, всё-таки, пока что егерь, и никто не сорвал нашивки с моего рукава. Эмблему, где на фоне восходящего светила стояла наковальня, из которой грозная сжимающая молот рука егеря выбивала искры затмевающие солнце. А значит, я должен следовать устава, первой заповедью которого стояла жизнь невиновного. Это не значит, что лишившись звания и нашивки, я превращусь в одного из тех монстров, которыми кишит ночной город. Это означает что пока я егерь, пока состою в клане, я призван поддерживать закон и порядок на территориях вокруг «мертвого города», где расположилась основная масса всех общин, о которых было известно.