Григорий Крячко - Первый

— Готово! — пробормотал Денис и встал.

— Ааааа! — вдруг завопила за спиной не своим голосом Таня. — Денииииис!!!

Подросток резко обернулся, уронил фотоаппарат. Рука метнулась в карман штормовки, где лежал пистолет. Татьяна отчаянно вопила, прижав ладони к щекам. Было от чего! Прямо по улице явно по направлению к людям шагал труп. Вернее, сказать, что он шел было бы чересчур преувеличенно. Нелепое перемещение, выбрасывание вперед плохо гнущихся ног, раскачивание всего тела и криво согнутую спину нельзя было назвать человеческими движениями. Но живые не восстают из могил, а визитер явно недавно покинул свое законное место на кладбище. Полуистлевшие лохмотья одежды волоклись следом за ним, с черепа слезла пергаментная кожа, да и вообще зомби весь высох наподобие мумии фараона.

Однако двигался он довольно резво, причем необъяснимым способом чувствовал, куда именно надо идти. Ни глаз, ни ушей у него по вполне понятным причинам не сохранилось, но крик Тани, наверное, служил ему «путеводной звездой». Мертвец свернул с бывшей проселочной улицы и попер прямо к дырке в заборе. Отвалившаяся до груди челюсть сухо клацала зубами при каждом шаге, костлявые руки мотались тряпками.

Денис, глядя на этого выходца из среднебюджетных фильмов ужасов, ощутил, как в нем вздымается темная, густая волна первобытного страха, дремавшего где-то в чуланах подсознания. Он, уже плохо соображая, что делает, вытянул руку с пистолетом, щелкнул предохранителем и начал стрелять. Таня отчаянно орала. Даже удивительно, как она может удерживать столько воздуха в легких для такого крика.

Первая пуля прошла мимо цели, но зомби подобрался уже достаточно близко, и промазать во второй раз было уже трудно. От попаданий он покачнулся, повеяло страшной могильной вонью, но мертвец продолжал идти напролом сквозь бурьян. От добычи его отделяло буквально несколько шагов. Денис поднял ствол пистолета чуть выше, две пули почти в упор разнесли ожившему трупу голову. Он запрокинулся назад и рухнул, продолжая в такт шагам перебирать ногами.

Лицо Тани было белее снега, глаза закатились, вместо крика из горла вырывался тонкий вой.

— Все уже, все! — кричал Денис ей в ухо, — Он умер! Я убил его!

Но девчонка не понимала. Тогда подросток решился на крайнюю меру: влепил ей наотмашь две оплеухи. Только после них взгляд насмерть перепуганной Татьяны стал осмысленным. Ее не просто трясло — всю колотило крупной неостановимой дрожью. Убедившись, что истерика окончена, Денис обернулся, чтобы подобрать с земли фотоаппарат.

В этот момент его нога поехала на сырых, ослизлых досках и он упал набок, в сухой бурьян, прямо к висящей в воздухе «карусели». Сначала он ничего не почувствовал, кроме сильного удара плечом о землю и резкой боли в повернутой кисти руки. Мальчишка, разумеется, сразу же попытался встать, но тут же ощутил мягкие, но настойчивые, почти ласковые токи воздуха. Неведомая сила влекла его к «карусели», тянула будто магнитом.

Денис рванулся, упал снова, но его уже обвил за ноги невидимый аркан и пока медленно, но безостановочно тянул к мареву. Таня увидел борьбу товарища с порождением Зоны, вскрикнула, мотнула головой, отчего во все стороны полетели текущие по ее щекам крупные слезы.

Она поспешила на помощь. Вцепившись гибнущему Денису в руки, она тянула его на себя, что было сил, но вот их явно недоставало. «Карусель» почувствовала, как добыча ускользает, и низко загудела, от нее повеяло сухим жаром. Таня громко завопила, дернула, что было мочи.

Свершилось чудо. Денис наконец-то вырвался из смертельного притяжения, покатился кубарем прочь. Но это усилие погубило девчонку. Она шатнулась, потеряла равновесие, попыталась выпрямиться, но поздно. Ее уже опрокинуло и быстро поволокло к разваленному дому.

Денис ничего не успел сделать. Он просто молча, оцепенело сидел на траве и глядел, как Татьяна катится по земле вперед, влетает в зону действия страшной ловушки, ее поднимает в воздух и влечет по кругу. Тело девушки в зеленом спортивном костюме безвольно моталось в такт нарастающему движению. На миг мелькнуло ее белое-белое лицо с неестественно большими от ужаса глазами. Кровь из прикушенной губы струйкой текла по щеке.

«Карусель» раскручивала жертву все стремительнее, подобно центрифуге для тренировки космонавта, затягивая Таню в центр себя. Вот тогда девчонка закричала, и этот вопль, чудовищный в своем обнаженном, неприкрытом страдании гибнущей жизни бил по нервам раскаленным стальным прутом палача.