Максим Хорсун - Ушелец

— То есть, по-вашему, планета предназначена для того, чтобы Обигуровские споры смогли восстановить свою популяцию? — девушка свела брови, ожидая ответа.

— Ну, я не знаю, есть ли у меня полномочия делать какие-то заявления, — промычал Раскин, понимая, что полномочий у него нет никаких. Вообще — никаких и ни на что.

— Говорят, что многие колонизаторы первого поколения сотрудничают с Треугольником, не будучи зараженными Грибницей, а из собственных побуждений. Вам известно что-либо подобное?

Раскин потрогал вспотевший лоб, украшенный стигматами Грибницы. Почему-то захотелось начать оправдываться: «Нет! Ну что вы! Посмотрите: я заражен! И только поэтому сейчас нахожусь в здании Трибунала Федерации…»

— Кто вам такое сказал?

Секунду-другую девушка раздумывала, открывать ли перед респондентом карты.

— Гордон Элдридж. Вам знакомо это имя?

Этот ход застал Раскина врасплох.

— А Гордон Элдридж сотрудничал с Треугольником? — спросил он вкрадчиво.

— Простите, но мне бы хотелось задать вам еще несколько вопросов! — эта девушка, как и все журналисты, не любила, когда интервью трансформируется в беседу, причем — не по ее инициативе.

— Погодите! — Раскин выставил руку раскрытой ладонью вперед. Услышанное показалось ему важным. Быть может, не применимым в этой реальности, но несомненно важным. — Где и когда вы встречались с Элдриджем?

Журналистка опешила от этого напора. Очевидно, бывать в камере для допросов ей не приходилось. Пока не приходилось — жизнь щедра на сюрпризы.

— Где и когда вы встречались с Гордоном Элдриджем? — повторил вопрос Раскин с настойчивостью следователя из военной прокуратуры. Девушка захлопала длинными ресницами и подняла микрофон, будто собралась за ним спрятаться. — Выключи свою дребедень! — ушелец замахнулся на голограмм-визуализатор, светящийся мягкими огнями.

Оператор в ответ выругался с компетентностью пилота орбитального мусоровоза и выпрыгнул из-за не прерывающей «захват» установки, готовый пустить в ход кулаки, если «лысый урод» прикоснется хотя бы дыханием к его аппаратуре.

— Это важно! — не унимался Раскин. — Гораздо важнее ваших дурацких «расширенных сюжетов»! У вас есть информация, что Элдридж сотрудничал с Треугольником, не будучи зараженным Грибницей?

Быстрее! Быстрее!!! Пока не среагировала Всеобщность! Пока его провожатые сделали только первые шаги к нему и нерадивым работникам этого Нового Открытого Канала, о существовании которого Раскин впервые услышал минуту назад.

— Андрюша!!! — журналистка юркнула за спину своего оператора. — Не подпускай его ко мне! Пожалуйста!

— Стыдно, господа! Очень стыдно за вас! — сквозь псевдотропические заросли просочилась серо-стальная Обигуровская спора. — В последующем мы подумаем дважды, прежде чем соглашаться на сотрудничество с вашим каналом! — провибрировала она.

Голограмм-оператор по имени Андрюша тут же перевел «турель» визуализатора на инопланетянина. Спора от негодования покрылась пупырышками, крупными, словно ягоды винограда, но не проронила больше ни слова. Девушка фыркнула.

— Вернемся в зал, Андрей, — пробормотала она, пятясь. Бросила пламенный взгляд в сторону Раскина. — А о вас я скажу в сюжете, что вы от комментариев отказались!

Всеобщность попросила у Раскина прощения. Окатила его волной самых теплых эмоций, словно невнимательная мамаша, сначала уронившая свое чадо вниз головой, а затем покрывающая едва живое тельце хаотичными поцелуями.

— Да все в порядке! — отмахнулся ушелец. Ага! Испугались, что он свернет на полпути и откажется от роли в шоу. Опустился на скамью. — Принесите-ка мне лучше кофе…

Один из типов с пятнами на лице метнулся к автомату, что находился на другой стороне зимнего сада.

— Свидетель обвинения Федор Раскин! Пройдите и зал Трибунала! — вновь потребовал тот же низкий голос, который ранее призвал Скарлетт.

Вот и пришло время. Раскин встал, непроизвольно повторяя жест экс-валькирии, поправил униформу. Проверил, висит ли орден аверсом, или выставил всем на обозрение обратную сторону: надпись «Посмертно».

Промаршировал через центр сада, постепенно с боковых дорожек к нему стягивались люди и споры и пристраивались в кильватер, формируя конвой. Возможно — последний. Если бы — последний… Покинув пасмурные джунгли, Раскин оказался в неосвещенном коридоре, наполненном кондиционированной прохладой. Безошибочным ориентиром светил узкий прямоугольник открытых дверей — они напомнили Раскину «черный вход» в какой-то ресторан или кинотеатр. У дверей Раскин столкнулся с выходящей ему навстречу Скарлетт. Из-под козырька фуражки по нему скользнули безразличным взглядом глаза «зомбака»; с влажных губ женщины чуть слышно слетали бессмысленные обрывки фраз, будто она продолжала держать ответ перед Трибуналом Федерации. Раскин поспешно посторонился, освобождая дорогу этому существу. Затем сделал глубокий вдох и перешагнул через порог.