James Swallow - Немезида

Именно тогда он в первый раз заметил предмет – необычный маленький мячик в кресле напротив, похожий на плод-коробочку с семенами. Он робко потянулся к нему, ткнул в него пальцем – и побледнел. Вещь была тёплой на ощупь, и, по ощущению, сделанной из плоти.

Желудок Латига подпрыгнул к горлу, и он ощутил во рту едкий привкус полупереваренного мясного блюда, которое он съел на второе. Но несмотря на это, он не смог сдержать порыв снова протянуть руку, и на этот раз осторожно подобрал предмет с того места, где он лежал.

В свете, льющемся из окон салона, он разглядел, что шарик был морщинистым и имел странную текстуру. Он покатал его туда-сюда по своей руке, и в конце-концов поднёс его ближе к носу, чтобы разглядеть получше.

Когда тот раскрылся, Латиг взвизгнул. Шар расщепился по всей длине и явил спрятанный под мясистой оболочкой глаз, устрашающе человеческий на вид. Он повернулся сам по себе, и Латиг осознал, что глаз смотрит прямо на него, причём с оттенком того, что могло быть узнаванием.

Охваченный всплеском отвращения, он отбросил шар от себя, и тот исчез под низкой кушеткой. Латиг был сбит с толку и ошеломлён, и внезапно все его желания свелись к тому, чтобы очутиться внизу на земле. Внутри гондолы было жарко и душно, и он почувствовал, как под высоким воротником его парчового жакета скапливается пот.

Он всё ещё пытался осмыслить то, что только что произошло, когда одна из стенок салона пришла в движение. Узоры на бархате, пышный бордово-красный декор с вышитым золотым орнаментом, потекли и сдвинулись, как масло, скользящее по поверхности воды. Что-то вытаскивало себя из стенки салона, и с каждым проходившим моментом его форма становилась всё более определённой и устойчивой.

Латиг смотрел, как появляются голова и туловище, увидел руки, кончающиеся длинными пальцами. В тех местах, где призрачная фигура вырастала из стены, наблюдался странный вскипающий эффект, и свет выхватывал нечто похожее на на шкуру ящерицы, волнующуюся и пульсирующую.

Латиг потерял голову. Вместо того, чтобы искать спасения, он вжался в угол между кушеткой и дальней стороной салона, спиной к заднему иллюминатору. Голова, привлечённая движением, развернулась. Его шкура, маскировавшаяся под бархат стен, потускнела до тёмного насыщенно-багрового цвета, став выглядеть как крашеная кожа или, возможно, освежёванная плоть. Существо полностью вытянуло себя из стены при помощи длинных и тонких ног, и его голова поднялась, демонстрируя фигурный череп, заостряющийся в рыло, и необычную нижнюю челюсть в форме плуга. Длинные шеренги загнутых назад зубов, расположенные в несколько рядов, были как будто сделаны из серебра. В глазницах над ними не было глаз, лишь зияли тёмные провалы.

Латига обволок исходящий от видения запах крови и серы, и он закашлялся. Его фонтаном вывернуло наизнанку, и он расплакался как ребёнок.

– Чего ты от меня хочешь? – взмолился он, неожиданно обретая голос. – Кто ты?

Ответ прозвучал сипло и как будто издалека, со странной модуляцией, словно его вытягивали с большой глубины.

– Я... Гарпун, – это казалось скорее вопросом, чем ответом.

Тварь сделала к нему первый шаг. В одной руке она держала изогнутое лезвие.

Транспортник рокотал сквозь потоки тёплого воздуха, поднимающиеся с поверхности Атлантической Равнины, и от мощи реактивных двигателей в лишённых обшивки стенах грузового трюма скрипели и прогибались шпангоуты. Под его брюхом проносились размытые пейзажи безликой пустыни; с пыльного грунта, пытаясь ухватить воздушное судно, тянулись вверх вихри поднятого ветром ржавого песка. Давным-давно, тысячи лет назад, эта местность находилась глубоко под водами огромного океана – одного из многих, что простирались тогда на поверхности Терры. Сейчас от них осталось лишь считанное число небольших внутренних морей, вряд ли заслуживающих это название: они мало чем отличались от пересыхающих озёр грязи, окружённых перевалочными поселениями. Существенную часть обширных равнинных земель поглотили полчища городских застроек Тронного Мира, однако до сих пор оставались и огромные полосы ничейных и не признающих никаких законов пространств, которые разделяли предгорья, обтёсанные давно забытыми морями, и каньоны, забитые остовами древних кораблей. На Терре оставалось очень мало мест, которые все ещё могли считаться по-настоящему дикими, и это было одно из них.

Пилот летательного аппарата была глухой. Она лежала в изоляции носовой капсулы кабины, подключённая к лётному креслу, которое преобразовывало её нервные импульсы в мельчайшие изгибы концевых крылышек транспортника и выходную мощь его двигателей. Ход летательного аппарата, пересекающего бесплодные земли в направлении удалённого конгломерата городов, скучившихся вокруг пиков Эйзорского Хребта, был стремительным и равномерным. Пилот следовала накатанным маршрутом, знакомым многим пилотам-смельчакам. Те, кто предпочитал безопасность, летали гораздо выше, пользуясь официально одобренными воздушными коридорами, размеченными представителями Министорума и Адептус Терра – но это стоило топлива и времени, и для тех пилотов, которые балансировали на грани криминала и имели крайне ограниченные резервы, более рисковый вариант иногда был предпочтительнее. Опасность исходила от ржавых бурь и ветров, но у неё были и более одушевлённые источники. Помимо всего прочего, обширные моря барханов Атлантики служили домом бандитским шайкам и свирепым кланам собирателей рухляди.