Андрей Гребенщиков - Ниже ада

Над телом блондина с изуродованным лицом склонился высокий человек в темной мантии. Он хотел проверить пульс, но, заметив торчащий из груди нож, немедленно поднялся и отошел в сторону.

Мастер Вит не любил смерти. «Этому уже не помочь, — без особого сожаления констатировал глава Ордена Зеркала. — Да и стоило ли? Подобающий финал для несущего тьму».

Но где-то рядом еще теплилась жизнь, удерживалась из последних сил на той грани, что отделяет бытие от небытия. Виту не понадобилось ни времени, ни лишних усилий, чтобы обнаружить лежащего под балюстрадой человека, затянутого в очень знакомый черный радкостюм. В первое мгновение мастер поразился было неожиданной и совершенно невозможной встрече, но своевременно спохватился, осознав ошибку. Всего лишь тот костюм… владелец ныне иной. Бронированный «защитник» спас сегодня еще одну добрую душу, значит, Игнат был бы доволен.

Вит жестом подозвал двоих своих людей и молча указал на лежащего. Те без лишних слов бросились к раненому. Спустили вниз носилки, привязали к ним беспомощного, потерявшего сознание сталкера и без труда подняли наверх. Короткий осмотр удовлетворил мастера: «Жить будет».

— Не теряйте времени. Возвращайтесь с ним к Поясу.

Отправив своих людей, Вит легко опустился на пол у самого края балюстрады и беззаботно свесил ноги над трехметровым провалом. Откинув с головы капюшон, он привычным движением руки извлек из недр мантии любимую трубку, не спеша, раскурил ее и с наслаждением втянул в легкие ароматный дым. Вот и все. Где-то в глубине, прямо под его ногами, в эти минуты творилась история, а он лишь созерцал ее бесконечный ход. Со стороны — как и всегда.

Медитировать можно по-разному. Кому-то, чтобы начать чувствовать движение воздуха, дыхание тишины или смех пустоты, требовалась молитва, наркотики, погружение в транс… Ему, старому Виту, неизменно помогала трубка. Вселенная превращалась в единую туго натянутую струну без начала и конца — только честное, мощное, понятное напряжение и дрожь. Любое событие, действие, даже мысль вызывали колебание, доступное восприятию открывшего миру свой разум. Полнейшая беззащитность, поручение себя чужой воле и силе, а взамен всезнание… или хотя бы легкий намек на него… Впрочем, человеческому разуму достаточно и этого.

Через миг испуганный и измученный юноша заглянет в Зеркало. Великая честь и страшное проклятье. Готов ли он? Выдержит ли? Что увидит с той стороны хрустального стекла? Вит чувствовал его боль — не только физическую, хотя даже ее, дарованной неизлечимой лучевой болезнью, хватило бы любому взрослому. А мальчик держался, даже не думая о невидимых, но до жути реальных крючьях, что раздирают, рвут на части его тело. В руках Ивана Мальгина, достойного наследника великого деда, застыл Карающий меч, на острие которого ждут, сами того не ведая, сотни или даже тысячи жизней — грешных и чистых, виновных и безвинных. Но меч слишком велик и могуч и карает всех, без разбора. Равнодушное, безжалостное орудие, послушное любым рукам, в которых достаточно силы. Он слишком долго ждал, целых шестнадцать лет, и теперь рвался в бой. Убивать, убивать, убивать! Металл, раз причастившийся от человеческой крови, уже никогда не забудет ее вкус…

Координаты цели указаны. Коды доступа введены и приняты древней системой, остается лишь вдавить бледно-серую кнопку, по чьей-то странной прихоти прозванной «красной». Юноша застыл, явственно ощущая грань, что разделяет смиренно ожидающий своей участи город на новое до и новое после , на Прошлое и иное Будущее. Мальгину тяжело — слишком невыносимо бремя выбора, слишком велико одолженное ненадолго могущество, за которое последует чудовищная расплата.

Вит выдохнул густой дым и мельком взглянул на циферблат старинных наручных часов — символа времени, пусть заключенного в золотую клетку, но так и не прирученного. Оно таяло, уходило в никуда, забирая с собой те жалкие дни и минуты, что когда-то отмеряло Виту. Ему не протянуть долго вне Пояса, только там он избегает вынесенного много лет назад злобной Судьбой жестокого приговора — мучительной смерти от лучевой болезни. Только Пояс дарует обреченным приют и укрывает от неизбежности.

Ничего, он успеет вернуться. Слишком важный момент, чтобы гнать его и торопить. Десятки нечеловеческих глаз — алчных и грустных, сумасшедших и исполненных печалью, хищных и смиренных — уставились на Ивана Мальгина, примеряющего мантию Кровавого Судьи. Он еще может отказаться, убрать руку с кнопки и уйти, избрав иной путь, путь непротивления, и утратить призрачное отражение в Зеркале для Героя… поздно! Воздух взорвался криками — отчаянными и торжествующими, разочарованными и ликующими, — но лишь один из них принадлежал человеку, и не было в его голосе ни победы, ни облегчения, лишь невыносимая боль, что прорвала все преграды. Вот и все…