Виктор Глумов - Город смерти

Здесь, похоже, она принадлежала ему целиком. Вот бабушкин пузатый комод, который отправился на свалку сразу после ее смерти, трюмо с почерневшим зеркалом, скрипучий пол… а вообще, чистенько. Только пахнет чем-то… Немытым телом, застоявшимся потом, грязными носками. Дерьмом тянет из санузла.

Сандра по очереди открывала двери в комнаты, заглядывала. Обернулась, скорчила удивленную рожицу. Вадим замер напротив двойника. Уперев руки в бока, хозяин с возмущением воскликнул:

— Да вы… Сейчас охрану позову! Почему вас вообще впустили?

Сандра подошла к нему сзади, чем-то ткнула в спину — хозяин дернулся.

— Посмотри на него, и ты поймешь. Не бойся, мы поговорим и уйдем.

— Ну, знаете… Такие резкие. Давайте присядем. Выпьем. Не надо стрелять, пожалуйста!

— Заткнись! — Сандра выглянула из-за плеча хозяина и обратилась к Вадиму. — Ты до сих пор уверен, что это хорошая идея?

— Давайте не будем стрелять? Давайте ласково… Ты… Ты мне кого-то напоминаешь. Ты сердишься, милый?

— Я — это ты, — брякнул Вадим. — И ни хрена я тебе не милый!

В глазах двойника вспыхнул нехороший огонек, неожиданно его гнев сменился милостью.

— Ну что ты, ми… Извини, друг. Чего ты сердишься, что случилось? — Улыбка, сочащаяся дружелюбием.

— Понимаешь, — начал Вадим. — Я случайно попал сюда…

— Ага, — перебила его враз помрачневшая Сандра. — Из мира, где войны не было вообще, представляешь? Видишь, как там люди одеваются? Колечко золотое, ты правильно заметил. И туфли… здесь таких нет даже у лунарей, отвечаю! И Москва там… сколько миллионов живет?

— Если вместе с понаехавшими, то больше десяти.

— Во-во, десять миллионов. Все обуты, обогреты и накормлены. Хотели тебя туда забрать, но передумали.

Вадим собрался было возмутиться беспардонным поведением Сандры, но передумал, заметив, что лицо двойника посерело. Она лучше знает правила этого мира, и, похоже, мотивации его собственного дубля для нее — открытая книга.

— О, друзья… Я просто растерялся! Дружочек, милая, опусти пистолет. Поговорим, выпьем, а?

И опять эта гадостная улыбка. Вадим глянул в зеркало, попытался ее изобразить. Нет, у него манеры получше.

— Почему бы нет? С удовольствием! — сказала Сандра, положив пистолет на стол.

Когда двойник удалился в кухню, она прошептала:

— Голубец хренов. Шестерка. — Смачный плевок на паркет. — Шлюха.

— Это я-то — шлюха?

— Он. Какой он весь мане-е-ерный. «Колечек, дорогой, это ты?»

— Но ты же не подумаешь на меня… я вообще гомофоб!

— Понял, что происходит, да? Он разглядел в тебе богатенького и теперь, если пожелаешь, задницу залижет до плоского состояния! Тьфу, гнида! Он нам не помощник, потому что шлюха. А че, рожа смазливая, на вид чистенький.

Вдруг она запрокинула голову и рассмеялась, аж ногой затопала:

— О-о-о! «Веди себя естественно… Обними меня». Ох… охранник — на меня… «прямо настоящий». О-о, сейчас лопну! Мы-то не знали… вот удивился мужик!

— Вы чего тут? — кокетливо проговорил высунувшийся из кухни хозяин. — Уже скоро. Еще чуть-чуть, и вместе посмеемся.

— Хоть поедим на шару, а то башка кружится, — шепнула Сандра.

Вадим промолчал. Ему безумно хотелось сбежать от этой пародии на себя. Неужели он, попади в такие условия, тоже стал бы шлюхой-голубцом? Нет, лучше подохнуть от голода!

— Интересно, если убить, — он кивнул в сторону кухни, и его передернуло, — это , что будет со мной?

— Убиенный кусочек вселится в тебя, и тебя потянет к мальчикам.

Теперь сплюнул Вадим.

Из кухни, виляя задом, вышел дубль с чайником (бабушкиным огромным фарфоровым чайником со слониками!), водрузил его на стол, рядом с бутылью темного стекла. Сел, закинул ногу за ногу, поправил волосы. Вдруг вскочил, убежал и вернулся с тарелкой печенья.

— Вот, чем богаты. Не побрезгуйте!

Вадим отправил в рот плюшку — жареное тесто, посыпанное сахарной пудрой. Бабушка такие часто делала, когда он был маленьким, и называла хрустиками. Здесь, наверное, сахар — роскошь. Бедняга дубль, чтобы задобрить высоких гостей, делится последним. Но даже если ему разжевать правду, или не поймет, или не поверит. Вот, с ужасом смотрит на пустеющую тарелку и мысленно подсчитывает убытки.

— Вадик, — сказала Сандра, прожевав, — а ты только по мальчикам, да?

И подмигнула. Дубль скривился.

— Пожалуйста, не называй меня Ва-а-адиком! Не только, но на старых баб не встает, — продолжил он без тени смущения. — Мужики платят больше, и там это не всегда обязательно.