Вадим Денисов - Спасатель

Тем не менее, шанхайская система обладает удивительным запасом прочности.

Бывший профессор Бангкокского университета создал систему высшей степени самоорганизации — серьёзные междоусобицы в новой "селективке" практически исключены. Допустим, какой-то народ, устав от притеснений, просто плюнет на всё и захочет свалить, даже без всякой там бойни и "ночи длинных ножей" — это никому не интересно, значит, нужно беречь всех. Все отлично понимают, что если хоть один кластер-акционер выпадет из обоймы, маннонебесная лафа тут же скончается — здравствуй, Первобытный мир, где мой любимый обсидиан! И что тогда делать? Опять на поклон к индусам, как и было ранее?

Цикличная "очерёдная" агломерационная система, работоспособная только солидарно, оказалась главным регулирующим и сдерживающим фактором стабильности. Поэтому на темных улочках вечернего Шанхая людей пачками не убивают, а больших кровопролитий не бывает вовсе, швейцарцы за этим строго следят. Однако сам город весьма криминален, мешанина народов без общего прошлого — опасная смесь. Кроме индусов, тут имеются китайцы, имеющие большое культурное влияние, и даже вьетнамцы, по тем или иным причинам оказавшихся в составе монокластеров.

Очень редко, но встречаются и другие белые — "лаоваи", что в переводе с китайского — заморские черти, так тут зовут всех белокожих пришлых, как нас, например. К "своим" же белым это определение не относится.

Лосты в окрестностях появлялись сначала только индусские, но, с образованием сообщества вольных общин, в попаданцах начали появляться и представители этих двенадцати кластеров. Главная мечта шанхайского лоста — влиться в состав какого-либо монокластера, получить ту самую "прописку". И не временную, как у нас, а постоянную, что бы попасть под благословенный дождь ништяков из канала поставки. Согласно Соглашению, каждая община постоянно должна держать численность в пятьдесят человек.

Так что тут живая очередь.

Соответственно, число акционеров всегда постоянно и равняется шестистам. Это не считая гвардейцев кардинала и его же швейцарских назгулов. Плюс ко всему человек под триста одиночек и групповых очередников, пока что явных лишенцев, которые, впрочем, не особо унывают, рынок всё расставляет на свои места и обретённые свеже-поставленные предметы материальной культуры расползаются, размазываются по всему анклаву. Вторичный и третичный рынок работает надёжно.

Итого общая численность агломерата доходит до тысячи человек.

Для Платформы-5 это очень много. Это до Худого Яши. Это просто охренеть.

Вот такой он, город Шанхай. И это только по чужим рассказам. Ничего, скоро и авторские впечатления появятся, расскажу непременно.

Опять потянуло дымком. Нет, опять не кулинарный, что-то сжигают. Но недавно до меня донеслись лёгкие флюиды рыбной коптильни.

Блин, как же зуб болит… Пойти, что ли, тоже прилечь? Всю ночь не спал, рассказчиков слушал, открыв рот. Нет, не уснуть. И проклятый зуб не даст, и волнение визита.

О! Маурер идёт! Похоже, довольный.

— Ну что, старина, как переговоры, — нетерпеливо поинтересовался я.

— Отлично! Пойдём в кают-компанию, там расскажу, есть новости, — с заговорщеским видом Ули схватил меня за рукав футболки и потащил вниз.

Никлаус остался в рубке, днём они с капитаном дежурят по очереди, кроемее всего прочего, следят за постоянно сканирующим эфир трансивером — ловим шпиона. Ночью и я буду подключаться. Zicke на вахту пока решили не ставить — страшновато таки.

— Да скажи ты хоть кратко!

— Вниз, вниз, Тео, на палубе об этом не говорят. Ленни где? Спит? Давай, буди девку.

Но будить никого не требовалось, услышав шум и дробный топот по трапу, сильфида проснулась сама и уже показалась на свет белый, на щеке складочки, вся тёпленькая, уютная и непривычно мягкая в этой своей сонной кротости.

— Итак, господа пираты! — резво начал шкипер, хлопнул ладонями по столу. — С лаосской общиной всё улажено, один зонтик у нас уже есть.

За спиной капитана в иллюминаторе еле заметно колышется вверх-вниз противоположный берег Рейна — где-то прошёл катер, "Клевер" легонько качает набежавшая волна.

— Подожди, — торопливо сказал я, — Ты ведь только с Мустафой договаривался? И это всё? Думаю, нам придётся встретиться с вождём лаосцев.

— Не придётся, — небрежно отмахнулся Ули. — Папаша его любит.

— Какой папаша?

— Ну, прежде всего он папаша жены Мустафы, то и своего зятя не обидит