Вадим Денисов - Закрытые воды

— Обещаю вам, дети, что у нас будет самое настоящее приключение! — с придыханием заявила учительского вида тётка, и зомбированный отряд, хором забормотав что-то восторженное, с энтузиазмом потащил разноцветные рюкзаки по коридору главной палубы к своим каютам.

Подивившись на такую дисциплину и получив у стойки свой ключ, я пошёл к трапу на верхнюю палубу. Больше в руках ничего не было. Ключ оценил сразу, таких капитальных запоров сейчас уже не делают, перевелись заказчики, не встречал даже в столичном пафосе. Замок в двери каюты соответственный — старая бронза и крепкая сталь. С обратной стороны в конструкции имелся хитрый выдвижной крюк с шариком на конце, можно вставлять в паз, дверь фиксируется на жёстком «приоткрытом стопоре»: щель в три пальца, очень удобно, и сквознячок лёгкий, и злонамеренную руку внутрь не просунешь. Шарик за годы эксплуатации совершенно не стёрся, отличная закалка. Интересно, почему именно у немцев всё так отлично получается? На века.

Судно сделано в Гамбурге, компанией «Бейт и К°», наверняка давно уже почившей.

А пароход остался.

— Это у вас всё? — осторожно спросил юноша стюард.

Плохие у нас стюарды, без школы, да и откуда бы ей взяться. Старается парень, но не знает, как правильно. Стой да молчи, тебе скажут, если нужно будет сказать! Всё у вас, не всё у вас… Я окинул взглядом невеликую кучу барахла у двери, легко пересчитал. Три саквояжа, три футляра — комплект из буйволовой кожи специальной выделки, стиль «усталый белый охотник на носорогов», сделано в Индии, на заказ. Два сака… неподъёмные, а один вообще непереносимый. Настолько большой и тяжёлый, что внутри его держит металлический каркас, держат тушу кита рёбра. Даже не знаю, сколько всё это добро весит, сам я таскать их не собирался: встретят-выгрузят-увезут.

— Бвана или маста, — буркнул я.

— Что, простите?

— Всё на месте, говорю, — и показал рукой внутрь, мол, втаскивай, давай, мой юный бой, втаскивай, чего замер? Или ты думаешь, что бвана сам потащит всё это в каюту? На немецком плыть, по-немецки жить. Работай! Стюард опомнился, двумя руками ухватил сумки и с трудом поволок их в моё временное пристанище. Кивнув головой, я сунул парню новенькую купюру. Чёрт вас знает, как вы в коллективе регламентируете чаевые, да и не очень интересует, сам решать буду.

— Меню ресторана…

— Сейчас?

— Через сорок минут, — уточнил я, посмотрев на часы.

Люксовая каюта оказалась… сложно описать.

Всё крошечное и вместе с тем солидное, как можно сделать такое? Две комнаты, душ с туалетом. Нет, с туалетиком. В спальне — шикарная кровать на двоих, почти не оставляющая места для прохода возле стены, две тумбочки по бокам и хитрые выдвижные ящички напротив. Потянешь за ручки на себя и чуть вбок — они выдвигаются гармошкой. Дерево в пазах смазано воском, скользит легко, потом откидывается по стальным направляющим. Обалдеть, как тут сумрачный немецкий техно-извращенец орудовал! Немецкое затягивает, не предам. Уже который год в жирных кругах модны различные «роверы», а я по-прежнему предпочитаю большие мерсовские джипы. Весной было поддался, уже прикинул к заднице — буквально — четвёртый «Дискавери» в люксе, но в последний момент переиграл, опять взял «немца».

Во второй комнатке, которую я, с вашего позволения, обзову кабинетом, имелся дубовый письменный стол с зеленым сукном, тёмно-красный мягкий стул с гнутой спинкой и миниатюрный диван такого же гарнитура напротив. Лампа с большим зелёным абажуром, тоже кондовый антик, наверное, в её успокаивающем свете хорошо ждать Пегаса или строчить философско-партийные воззвания. Рядом графин с чистой водой. Вот небольшой холодильник, белый ящик паскудного современного вида почему-то стоял встык с благородным деревом векового стола. Полный диссонанс, потеря стиля. А… места другого не нашлось, вот в чём дело! Что хоть в нём… Минералки много, кола, соки, пиво разных марок, которое я пью редко. Другого спиртного нет.

Что имеем с видами на обнажённую северную натуру? Широкие окна в комнатках каюты, выходящей на левый борт верхней палубы, стекло в них вмонтировано толстенное, старое, похоже, родное. С лёгкой синевой.

Нормальные комнаты. Или это не комнаты, а отсеки? Да плевать, я не моряк, мне все эти «рундуки» и «полубаки» — сбоку. Но всё равно интересно, как любое новое. Так, я уже знаю, что наше судно, как говорят моряки, ошвартовано лагом, то есть стоит бортом к причальной стенке — случайно услышал на посадке, когда пара производственных буратин переругивалась на дебаркадере с боцманом из экипажа.