Роман Глушков - Каратель богов

Однако у тебя еще есть время всех их спасти. Избавьтесь с помощью ваших подручных биомехов Гордиев от всех опекунов, пока они не избавились от вас. Как только устраните проблему и будете готовы к деловым переговорам, дай мне об этом знать, облив белой краской верхушку самого высокого крана из тех, что уцелели в грузовом порту на восточном берегу Химкинского водохранилища.

Сделай так, и вам будут прощены все ваши противозаконные действия, включая сотрудничество с иностранной разведкой. А о жене и ребенке не беспокойся. Ты защитишь Умника, а я защищу твою семью от тех, кому ты доверил ее безопасность сегодня. И впредь не позволю, чтобы эти люди когда-нибудь до вас добрались. Ты знаешь, что у нас есть для этого все средства и возможности.

Действуй. Встретимся спустя сутки после того, как ты подашь сигнал, на том же самом месте, где в марте сего года я поймал золотую рыбку с алмазной чешуей и снова отпустил ее в море. Приду один, но мой грозный папочка будет в курсе, куда я отправился, так что не советую устраивать мне каверзы.

До встречи!

Твой самый полезный с этой минуты друг Трюфель»…

Был ли я уверен в том, что Мангуст последует моему совету и что следующая наша встреча обойдется без кровопролития? Пожалуй, да, поскольку и Хомяков, и его босс Давид Талерман – разумные люди. И оба они быстро поймут, что после кончины G.O.D.S. им больше некуда податься в Зоне, кроме как под крылышко готового их приютить, накормить и обогреть Ведомства…

Мы сидели за столом в одной из лабораторий захваченного Давидом Талерманом военно-научного полигона «Альтитуда», пили кофе и разговаривали. Над головами у нас возвышалась черная громада Химкинского Городища, а под полом нашей комнаты располагались еще восемь подземных ярусов, столь же гигантских и пустынных, как тот, на котором мы сейчас присутствовали. На самом нижнем из них была сокрыта святая святых Умника: сверхмощный генератор «Кладезь» – будущий источник питания Исгора. И по совместительству – гиперпространственная катапульта, с помощью которой Мангуст беспрепятственно телепортируется в любую точку Пятизонья, какую ему заблагорассудится.

А вокруг полигона и внутри него сновали боты-мигранты Гордии, способные по приказу Талермана растерзать кого угодно. Включая, разумеется, и меня – парламентера Ведомства. Но я избежал подобной участи, а вот «гаранты», что еще три дня назад расхаживали по «Альтитуде» как хозяева, ныне, похоже, пали все до одного от щупалец взращенных Умником монстров. Иными словами, стали очередными и, как хотелось надеяться, последними жертвами развязанной мною и мною же завершенной войны за Исгор.

На «Альтитуде» нас было всего трое: нынешний единоличный хозяин полигона, его единственный выживший подручный и я – гость, нахально набивавшийся к ним в покровители, поскольку сегодня это перспективное местечко стало вакантным. Никто из присутствующих не питал дружеских симпатий к другим участникам переговоров. Талерман избавил Хомякова от его «алмазного» проклятия, сделав так, что теперь он мог встречаться за Барьером со своей семьей, но взамен фактически поработил его, приковав к «Кладезю» незримыми аномальными кандалами. За что Мангуст был одновременно и благодарен Умнику, и до смерти его ненавидел. Так же, как меня, ведь я поступал с Мангустом аналогичным образом: тоже предлагал облегчить ему жизнь в обмен на его уникальные таланты, от которых он вот уже много лет жаждал избавиться. Без них Хомяков не представлял для нас с Давидом никакой ценности, с чем он, впрочем, давно смирился и воспринимал это как должное.

Талерман плевать хотел на недовольство своего привилегированного раба Мангуста. Зато Умника напрягал человек из Ведомства, который, в отличие от действовавших в Зоне на птичьих правах «гарантов», предъявлял ему жесткий ультиматум: или взаимовыгодное сотрудничество с нашими спецслужбами, или завтра на Исгор посыплются авиабомбы и ракеты. Давид уже имел неудачный опыт работы с родимой военщиной. Его не тянуло вновь связываться с ней, ведь он знал, что на самом деле кроется за моими посулами. Талерман предчувствовал – и не без оснований, – что мы, пользуясь его безвыходным положением, закабаляем его так же, как он закабалил своего одноглазого подручного. В связи с чем дважды порабощенный Хомяков, не исключено, втайне злорадствовал и считал постигшую Умника участь расплатой за то, что он три месяца назад сделал с Мангустом.