Роман Глушков: Кальтер (СИ)

- Штирлиц идет по коридору.

- По какому коридору?

- По нашему коридору. Штирлиц идет по нашему коридору.

- А куда он идет?

- ...?!

«17 мгновений весны».

Человек в сером бежал по пустыне, а Кальтер преследовал его.

Что это была за пустыня, Кальтер, он же Константин Куприянов, он же Безликий не знал. Да и знать не хотел, ибо это не имело значения. Если он догонит и убьет «серого», его наверняка вытащат отсюда в течение считанных минут. А если «серый» убьет его, то ему подавно без разницы, как называются раскаленные пески, в которых его закопают. Хотя, скорее всего, даже не закопают, а бросят на пир стервятникам несмотря на былые заслуги.

Бывший оперативник русского военно-разведывательного Ведомства, бывший невольный участник Игры «серых», а ныне их непримиримый враг, Кальтер не доверял Мерлину - человеку, под чьим началом он нынче работал. Но этот человек тоже натерпелся от «серых» горя и был лишен ими памяти, так что пока его и Куприянова интересы совпадали. Вдобавок Мерлин обладал уникальными талантами, без которых Кальтеру в этой войне было не выжить. Без них «серые» уничтожили бы его в мгновение ока, но с нынешним покровителем он чувствовал себя не столь беззащитным, как раньше.

- Хватит, Чезаре, остановись! Все кончено! - в который раз прокричал Кальтер. - Так легко ты от меня не отделаешься. Никто не придет тебе на помощь, даже не мечтай! Остановись и дерись, если не хочешь, чтобы я ударил тебе в спину!

Чезаре снова не ответил. Они бежали уже не так быстро, как в начале погони. «Серый» рванул было во весь опор, но Куприянов поступил иначе. Он знал: сверкая пятками по песку, да на такой жаре, его враг скоро выдохнется. Зато бегущий в умеренном темпе Кальтер сбережет силы. И сделает рывок тогда, когда беглец будет на это не способен.

Так и случилось. Палящее солнце быстро утомило Чезаре. Сначала он, не выдержав, стянул с лица маску, затем начал спотыкаться, и в итоге, упав пару раз на четвереньки, перешел на трусцу. Тогда-то Куприянов и прибавил ход, взявшись с каждым шагом сокращать разделяющую их дистанцию.

В этом и крылась ахиллесова пята непобедимых, казалось бы, «серых». Получив власть над пространством и временем, они забывали многие навыки, присущие обычным людям. И когда «серый» вдруг утрачивал свои сверхспособности, он тут же совершал ошибки. Чем Кальтер и пользовался. Хотя, конечно, любой его противник все равно оставался смертельно опасным подобно скорпиону, которому оборвали лапки, но не тронули жало.

«Серые»...

Загадочная всемогущая компания, учинившая ради своей Игры Сезон Катастроф. Ныне покрытая аномальными зонами, словно язвами, планета лишилась многих крупнейших городов включая Москву, Петербург, Каир, Детройт, Бангкок, Дубай... Все они либо лежали в руинах либо были полностью уничтожены. Вкупе с уймой городов поменьше либо иных приглянувшихся «серым» мест. И везде, где разражались чудовищные катаклизмы, стартовала Игра - а по сути гонка на выживание, - куда вовлекались сотни участников со всех концов света, а то и вовсе из других времен.

Однако не все игроки соглашались плясать под дудку устроителей кровавого шоу. Например, Кальтер. Столкнувшись с давним врагом «серых» Мерлином, он решил разорвать этот порочный круг. Раз и навсегда. Что было невозможно сделать, не устранив тех, кто ему в этом мешал.

Кальтеру беготня по жаре тоже не доставляла удовольствия. И он с радостью пустил бы Чезаре пулю промеж лопаток, да только у него не было при себе оружия. Ни огнестрельного, ни холодного. Такое непременное условие ставил ему Мерлин прежде чем натравить его на очередного «серого». Ладно, хоть технологичный протез, который заменял Куприянову ампутированное левое предплечье, не отбирали, и на том спасибо.

В протезе помимо механических пальцев также имелись полезные гаджеты, поскольку он предназначался для скалолазов, что стали инвалидами, но не пожелали бросить любимое занятие. Ну или как в случае с Кальтером - для одноруких убийц, не желающих завязывать со своим ремеслом. С этой точки зрения данное устройство было даже лучше обычной руки, ведь его изобрели в конце двадцать второго века, и оно могло раздавить в порошок камень. И все же Куприянов не переставал считаться калекой, даром что он был вполне боеспособен.

Видимо, Чезаре тоже не давала покоя мысль, что убегая от калеки, он смалодушничал. И хоть для «серого» случилось неординарное событие - его изолировали в этом времени и месте, - у него оставались силы, и он решил не сдаваться без борьбы.