Виктор Глумов - Легенды Пустоши

Белорус разгреб песок, просунул голову в дыру и зажмурился — таким ярким оказалось солнце. Он вдохнул раскаленный воздух Пустоши и невольно подался обратно в лаз, пряча нос в промокший от пота воротник. Под землей воняло, в десяти шагах разлагался труп ползуна. Видимо, тварь проникла в подземелье недавно, день или два назад, и подохла, не найдя выхода на поверхность. А может… Тим зажал нос, задышал через рот. Может, ползун взорвался от жары, прежде чем успел выбраться. Ведь их шкуры выделяют газ, который на жаре становится опасен для самих ползунов. Лаз песком завалило, тварь ползала, ползала, воняла, а потом — бац! И…

У него закружилась голова, перед глазами поплыло. Белорус больше не мог здесь находиться и полез на поверхность, понимая, что выбор у него невелик, все равно погибнет: не от жары, так от вони, не от вони, так от бандитской пули.

Тим собирался вернуться в ангар во что бы то ни стало, только вот четкого плана по спасению напарника, фермеров и Киры у него не было. Если бы он не успел шмыгнуть в лаз, то высокий, с непропорционально большой головой бандюган его бы подстрелил. А так…

Было как-то стыдно, что он смылся. Получалось, Тим Белорус бросил Киру, фермеров и Турана. Напарник явно спешил на помощь, даже стрелял в бандитов — Тим это слышал, но сидел в подземелье, ожидая появления курьеров. Уже хотел выбраться, когда те прикатили в ангар. Но потом загремели выстрелы, раздались крики, и все стихло. И еще кто-то вдалеке сказал про него, что, мол, убег через лаз. Тогда Белорус смекнул: курьеров завалили, напарник вроде как жив, Кира тоже. Вот только появляться в ангаре как герой и палить во все стороны Тим не мог, потому что не знал, где и кто стоит, сколько точно бандитов, может, кто из курьеров с ними заодно. Не стал рисковать, а решил разведать, куда ведет лаз, и уж тогда…

Он проверил оружие. Один револьвер остался в «Панче», патронов в петельках на поясе было всего шесть, три — в барабане. Осмотрелся — ползти пришлось достаточно долго, поэтому сразу сообразить, в какой стороне находится балка, ему не удалось. Покрутив головой, Белорус наконец определил, что надо идти на север, и побрел туда с надеждой выйти к дороге раньше, чем на подъезде к поселку появятся преследовавшие караван кочевники. Те запросто разъезжают по жаре. Привычные, им все нипочем.

В голове постепенно зрел план действий, но все зависело от того, умеют ли кочевые балакать на языке нормальных людей или нет. Если да — может получиться. Если нет… Об этом он думать не хотел.

Сколько времени прошло с момента, когда он выбрался к дороге, Белорус сказать уже не мог. Жара почти доконала его. Казалось, песок под ногами раскалился добела, впереди мерещились барханы, которые таяли в дымке, сменяясь озером кристально чистой воды, затем возникали какие-то строения, иногда на горизонте всплывали странные фигуры… В голове все перепуталось, он слабо понимал, куда идет и зачем. Когда различил впереди крупные размытые силуэты, не поверил, что видит их наяву, подумал: мираж. Но до ушей донеслась гортанная речь кочевников, и Белорус захрипел:

— Воды-ы… — Он упал на колени, протягивая руки навстречу всадникам на ящерах. — Воды. — И рухнул лицом в песок.

Вокруг мягко затопали ноги рептилий, донеслось шипение, на незнакомом языке что-то сказали, кто-то ответил… Тима взяли за плечи, перевернули и сунули в рот то ли соску, то ли мягкую полую пуповину. В глотку полилась теплая густая жижа, Тим стал жадно глотать. В голове почти сразу прояснилось, перед глазами возникли две обветренные коричневые рожи в черных тюрбанах. У одного не было зуба.

— Фпафсибо, — прошамкал Белорус, не выпуская пуповину.

Кочевой что-то сказал, повернув голову к другому. Тот кивнул, держа под мышкой бурдюк из мочевого пузыря маниса, к которому тянулась пуповина. Оба кочевника рассмеялись, вокруг шумно загоготали остальные. Шланг выдернули у Тима изо рта.

— Э, чё ржете? — «протрезвевший» от напитка Белорус стал озираться. — Классный у вас этот… чем угостили. Рецепт дадите?

Кочевых было больше десятка. Один вскинул руку, и все стихли.

Туран протянул сидящей справа Кире револьвер Белоруса, а сам достал из-под сиденья двуствольный обрез и коробку патронов.

— Шины они нам спустили, — произнес он, выглядывая в просвет между листами брони, закрывающими лобовое стекло.

С глухим стуком в стекло ударила пуля, он машинально отпрянул, девушка ойкнула.