Виктор Глумов - Легенды Пустоши

— Что значит «пока»? Надо уходить отсюда. И где моя сумочка? Там паспорт… Игорь! — Она вцепилась в его рубашку. — Сделай же что-нибудь! Я тут, между прочим, из-за тебя!

— Выход завален, — сказал он. — Станцию заполонили эти существа. Надеюсь, спасатели успеют, пока они до нас не доберутся.

— Что значит «успеют»? Ты обязан меня отсюда вытащить! Мужик ты или нет?! — Она всхлипнула. — Если бы ты побольше времени проводил с семьей, а не шлялся со шлюхами… Да-да. Не таращись, я знаю, зачем ты здесь. Так вот, если бы не твоя стерва, мы были бы дома, а не тут!

— Помолчи, пожалуйста. Неизвестно, что с нашим домом и детьми.

— Дети! — Елена заголосила, потом перешла на шепот. — Это ты, ты во всем виноват, теперь ищи выход! Где хочешь, там и ищи…

Грохнул выстрел. Рев заполнил станцию, людская толпа колыхнулась и затихла.

— Патроны заканчиваются, — донеслось снизу. — Надо экономить, долго не продержимся.

— Да откуда взялись эти уроды? — ответили фальцетом. — Прут и прут. Господи, спаси!

Гарик встал. Напуганные люди заполонили каменную лестницу, они жались друг к другу, сидели на перилах и тянули шеи, силясь рассмотреть, что делается внизу. А картина вырисовывалась нереальная до жути: на станции валялось несколько телефонов с включенными экранами, в слабом синеватом свете двигались фигуры человекообразных существ. Сходились вместе, перерыкивались, косились на сбившихся в кучу людей, но нападать не спешили.

Рядом тихонечко пищала девочка лет десяти, ее прижимала к себе напуганная молодая мать. Лена истерила из последних сил. Когда она потеряла сознание, Гарик перетащил бездыханное тело сюда и перевязал поясом кровоточащую ногу. Рана на внутренней стороне бедра была глубокой — вырвали кусок кожи, если бы не жир, пострадали бы мышцы и связки, а так ничего, жить можно, но больно конечно же.

Лена здесь, под присмотром, а что же с детьми? Что там, на поверхности?

Яна…

Воображение нарисовало панику в вагоне, застрявшем в тоннеле. Яна, разумеется, попытается организовать людей. Вот они выбрались на рельсы, а навстречу — голые полулюди. И спрятаться негде, разве что в вагоне. И помощи ждать неоткуда.

Гарик сжал кулаки. Да и тут не на кого надеяться. Оружие только у полицейских, и дубину сделать не из чего, а твари сильны, гораздо сильнее людей. Хорошо, если у них есть разум и они поймут, что лучше не нападать. Или хотя бы инстинкты сработают, и дикари испугаются грохота выстрелов.

Люди не двигались, молчали и даже дышали в такт. Твари наконец перестали интересоваться живыми. Раздались хруст и треск. Примерно так трещит рвущаяся ткань. Игорь похолодел: дикари сели на корточки и пожирали трупы тех, кто не успел спастись. Похоже, сородичами они тоже не брезговали. Подавляя тошноту, Гарик отвернулся. Кто-то ахнул, кого-то шумно вырвало. Лена перестала ворчать, вцепилась в штанину мужа и пролепетала:

— Что там?

Гарик ответил:

— Надеюсь, они нажрутся и уйдут, а не станут запасать пищу.

Сглотнув, он закрыл глаза, ущипнул себя за руку, но кошмар не прекратился — напротив, с каждой минутой он все усиливался, потому что стоило сомкнуть веки, и появлялось бледное лицо Яны; в ее зеленых, слегка раскосых глазах блестели слезы. Временами Гарику чудилось, что слышен Янин голос, он вертел головой, вглядываясь в женские лица, подсвеченные телефонами. Нет. Ее здесь нет. Остается надеяться, что она не уехала с «Выхино» — станция открытая, и у Яны будет шанс.

«Бедная моя девочка, прости, что я не уберег, не смог тебе помочь. Не успел сказать, что люблю».

Время замерло и превратилось в одно растянутое в бесконечности мгновение. Часы стали. Царила мертвая тишина, изредка доносились шепот да хруст разгрызаемых хрящей.

Тишину разорвал выстрел. Люди засуетились и подались назад: Гарик ошибся — твари перешли в наступление.

У двери в подвал Надя остановилась в нерешительности, прижимая «позаимствованный» ноут локтем к боку. Конечно, от смерча лучше укрыться там, но вдруг дом рухнет? Под завалом пока найдут… Что-то ни ментов, ни МЧС не видно — каждый сам за себя. Выживаем, как умеем.

Логичнее всего было остаться на лестничной площадке первого этажа, встать в дверном проеме.

Васька всхлипывала не переставая. На эту надежды никакой, надо самой соображать. Успеют ли они добежать до Надиного дома? Нет. На улице такой ураган — сметет моментально. Папа, наверное, носится по району, ищет дочь. Должен. Обязан.